Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Мне почему-то представилось, как мои и её предки, Чейз и аль Аббас из Средних веков, сидят у костра в России двенадцать столетий назад и делятся историями о том, как именно скандинавские боги сломали им жизнь. И возможно, рядом даже похрапывает на шкурах Тор. История семьи Самиры тесно связана с этими богами, но с тех пор, как она стала моей валькирией, её судьба оказалась связана с моей семьёй.

– Мы всё уладим, – сказала я. – Нормальной жизни не обещаю, но я постараюсь помочь тебе добиться того, чего ты хочешь – чтобы тебя снова приняли в валькирии, чтобы Амир на тебе женился и ты получила лицензию пилота. Чего бы это ни стоило.

Она уставилась на меня так, словно я говорил на иностранном языке и мучительно пыталась мысленно перевести мои слова на английский.

– Что? – спросил я. – У меня козлиная кровь на лице?

– Нет. То есть да, ты перемазался в козлиной крови, но дело не в этом. Я просто пытаюсь вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь говорил мне что-то настолько приятное.

– Ну, если тебе так будет спокойнее, могу завтра снова начать говорить гадости. А пока давай поспим. Хороших снов.

Сэм свернулась калачиком у огня. Снег тихо падал на рукав её куртки.

– Спокойной ночи, Магнус. Только давай без снов. Не хочу видеть сны в Ётунхейме.

Глава 52. У меня появляется конь. Его зовут Стенли

НАУТРО, КОГДА МЫ СОБРАЛИСЬ В ПОХОД, Тор всё ещё храпел, как сломанная щеподробилка. И это при том, что сам я здорово заспался. Джек не шутил, когда расписывал, во что мне обойдётся убийство великанши. Я вырубился мгновенно, едва коснулся его после того, как Сэм заснула.

Хорошо ещё, что на этот раз я не проспал целые сутки. Учитывая, что до появления Фенрира Волка осталось всего два дня, я больше не мог позволить себе отоспаться на полную. Я подумал, что, может быть – ну вдруг? – по мере того как наша связь с мечом будет крепнуть, подобные подвиги будут даваться мне легче. Я очень на это надеялся, хотя чувствовал себя так, будто меня всю ночь пропускали через прокатный стан.

Мы собрали вещи и позавтракали сухпайком в виде энергетических батончиков «Проснись и пой, червяк!» (ммм, объедение!), которыми снабдил нас Блитцен. Потом Хэртстоун пристроил головы так и не воскресших козлов в объятия Тору, как плюшевых мишек. И кто после этого осмелится сказать, что у эльфов нет чувства юмора?

За ночь Тор напустил слюней в бороду, и она обледенела. Увидев это, я сказал:

– И этот бог – главный защитник Девяти миров?

– Идём уже, – буркнул Блитцен. – Не хочу быть здесь, когда он очнётся с Отисом и Марвином в обнимку.

Как оказалось, туша великанши упала очень удачно. Мы взобрались на неё, чтобы пересечь затон, и обнаружили, что по левой ступне как раз можно вскарабкаться на нижний выступ утёса на дальнем берегу.

Одолев эту часть пути, я уставился на оставшиеся пятьсот метров гладкой обледенелой скалы:

– Здорово. Теперь начнётся самое веселье.

– Жаль, я больше не могу летать, – вздохнула Самира.

Я подумал, что она-то летать и сейчас может, ей надо только немного сменить облик, но, памятуя о ночном разговоре, решил этого не говорить.

Блитцен передал рюкзак Хэртстоуну и размял свои короткие пальцы:

– Спокойно, народ. Сегодня в вашем восхождении участвует гном.

Я нахмурился, не понимая, к чему он клонит:

– Ты что, не только кутюрье, но и скалолаз?

– Малыш, я же тебе говорил: гномы произошли от червей, копошившихся в мёртвом теле Имира.

– Никак не пойму, почему ты этим так гордишься.

– В общем, для нас камень… не очень-то каменный. – Он вдруг размахнулся и врезал по скале кулаком. Как ни странно, Блитцен не сломал себе кисть, а на поверхности утёса появилось углубление как раз подходящего размера, чтобы можно было уцепиться. – Я не обещаю, что это будет быстро или легко, – добавил гном. – У меня уходит много сил на то, чтобы придавать форму камню. Но залезть на эту скалу мы сможем.

Я повернулся к Самире:

– Ты знала, что гномы умеют месить камни?

– Нет. Для меня это тоже новость.

Хэртстоун предложил: «Используем волшебные путы? Чтобы не свалиться в пропасть».

Меня передёрнуло. При мысли о путах я тут же начинал думать о Волке, а это было неприятно.

– Нам же понадобится эта верёвка, чтобы связать Фенрира, правда? Не хочу трепать её раньше времени.

– Не волнуйся, малыш. – Блитцен достал из кармана шелковистую бечеву. – Эта верёвка не истреплется. И Хэртстоун прав: мы вполне можем обвязаться ею для страховки.

– И тогда если мы упадём, – сказала Самира, – то упадём все вместе.

– Уговорили, – согласился я, стараясь подавить тревогу. – Обожаю умирать в компании друзей.

Мы связались (в прямом смысле) друг с другом и продолжили восхождение по отвесной стене горы Да-ты-издеваешься-она-ж-неприступная во главе с нашим отважным месителем скал и законодателем мод.