Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Крыльев у жеребца не было, но он скакал по воздуху так, будто под ним был покатый склон. И только когда он приземлился рядом с нами, я разглядел, что у него не четыре, а пять, шесть, семь… восемь ног! Там, где у нормальных лошадей одна – у него две: прямо как сдвоенные колёса у пикапов-вездеходов.

Я повернулся к Хэртстоуну:

– Да, чувак, когда ты призываешь лошадь, ты на мелочи не размениваешься.

Хэрт польщённо ухмыльнулся, закатил глаза и повалился ничком. Я еле успел подхватить его и осторожно уложить на землю. Блитцен и Сэм тем временем осторожно подбирались к коню.

– Эт-т-т… этого не может быть, – заикаясь, проговорил Блитцен.

– Какой-то потомок Слейпнира? – предположила Самира. – Боги, как он хорош!

Конь ткнулся носом ей в ладонь, явно обрадовавшись похвале.

Я тоже решился подойти поближе. У коня были потрясающие умные глазищи и горделивая стать. И ещё он одним своим видом вкладывал новый смысл в понятие «лошадиная сила». Он прямо-таки лучился мощью.

– Кто-нибудь, познакомьте нас, – попросил я.

Сэм тряхнула головой, отбрасывая мечтательную задумчивость.

– Я… я не знаю, что это за конь, – призналась она. – Он похож на Слейпнира, но это не может быть Слейпнир – тот является только по зову Одина. Думаю, это один из жеребят Слейпнира.

– Он потрясающий. – Я протянул руку, и конь ласково коснулся губами моих пальцев. – И настроен, похоже, дружелюбно. А на его спине явно хватит места для всех нас. Эй, приятель, ты не против перенести нас всех через эту пропасть?

Конь заржал, будто говоря: «Да я же за этим и прискакал!»

– Эти его восемь ног выглядят… – я хотел сказать «жутковато», но передумал, – обалденно. Но почему их восемь?

Блитцен с опаской покосился на Самиру:

– Слейпнир был отпрыском Локи. А дети Локи часто бывают… со странностями.

Я улыбнулся:

– Так этот конь – твой племянник, Сэм?

Она свирепо уставилась на меня:

– Давай не будем развивать эту тему.

– Но как твой отец сумел стать отцом коня?

Блитцен кашлянул:

– Ну, вообще-то, Локи – мать Слейпнира.

– Что?!

– Последний раз говорю: закрыли тему! – сказала Самира.

Я решил отложить этот вопрос на будущее:

– Ладно, мистер Конь, раз мы не знаем твоего имени, я буду звать тебя Стенли, потому что ты вылитый Стенли. Не против?

Конь вроде как пожал плечами, и я решил считать это согласием.

Закинув Хэртстоуна на спину коню как мешок с эльфийской картошкой, мы забрались туда сами, благо спина была достаточно длинная.

– Стенли, нам нужно попасть во-он в тот замок, к какому-нибудь неохраняемому входу, – сказал я. – Справишься?

Конь заржал. Я понял это как совет держаться крепче.

Только вот за что держаться, если на нём ни седла, ни упряжи? Пока я раздумывал над этим, конь ударил скалу передними четырьмя копытами, спрыгнул с утёса и камнем полетел вниз.

И мы все умерли.

Глава 53. Учимся убивать великанов вежливо

ШУЧУ. На этот раз нам только показалось, что мы, считай, покойники.

Должно быть, коню нравилось свободное падение. Мне – нет. Я обхватил его за шею и орал благим матом (что не особенно способствовало скрытности нашего полёта). Блитцен держался за меня, а Сэм, сидящая последней, каким-то образом умудрялась не свалиться сама и удерживать Хэртстоуна.

Мне казалось, что мы падаем в пропасть уже несколько часов, хотя на самом деле прошла, наверное, от силы пара секунд. За это время я успел придумать несколько куда более цветистых имён для Стенли. Наконец все его восемь ног пришли в движение, словно колёса локомотива. Мы выровнялись и стали набирать высоту.

Стенли пронёсся сквозь облако, зигзагом пролетел вдоль отвесного склона горы и приземлился на карнизе у окна на одном из верхних уровней крепости. Я слез с него, встал на трясущиеся ноги и помог друзьям спустить Хэртстоуна.

Высеченный в скале горизонтальный уступ был такой широкий, что мы все четверо плюс конь спокойно размещались в одном его углу и казались не больше мышей. Окно было незастеклённое (возможно, потому, что во всей Вселенной не набралось бы достаточно стекла), но умница Стенли высадил нас так, чтобы мы оказались за присобранной с одной стороны окна занавеской. Поэтому обитатели замка не смогли бы увидеть нас изнутри, даже если у них была привычка время от времени проверять, не завелись ли за окном мыши.

– Спасибо, приятель, – поблагодарил я Стенли. – Это было просто жуть. В смысле круть.

Стенли заржал, дружески куснул меня на прощанье – и вдруг исчез, оставив после себя облако пыли. Там, где он только что стоял, осталась лежать на каменном уступе руна «эваз».

– Похоже, я ему понравился, – сказал я.

Блитцен осел на камни рядом с Хэртстоуном и добавил:

– И-ик.

Одна Сэм, похоже, перенесла полёт без проблем. Более того, ей явно понравилось! Глаза её сверкали, с лица не сходила улыбка. Я понял, что она по-настоящему любит полёты – даже если это свободное падение верхом на восьминогом жеребце.

– Конечно, ты понравился Стенли, – сказала она, подбирая плашку с руной. – Лошадь – одно из священных животных Фрейра.

– Ха!