Магия Зеро

Но Ваня не отрываясь смотрел в одну точку. Я проследила за его взглядом. На одном из камней на задних лапах стояла песчанка. Огонек на ее голове тускло светился.

– Обходим с двух сторон, – сказал Ваня, и мы, крадучись, как настоящие охотники на мышей, стали подходить ближе.

Но мышь не стала бегать от нас. Она с подозрением осмотрела мою протянутую ладонь, а потом забралась и уселась в ней. Стараясь не делать резких движений, я посадила ее в переноску.

– С ней все в порядке? – спросил Ваня.

– Кажется, она обезвожена, – ответила я, глядя, как тяжело, с открытым ртом, она дышит и как поднимаются-опускаются ее ребра.

– Вода есть?

Я нашла в рюкзаке маленькую бутылку, воды в ней оставалось на несколько глотков. Мы осторожно перелили воду в поильник и смотрели, как песчанка жадно пьет. Жара немного спала, мы сидели на прибрежных камнях и болтали ногами в воде. Ваня поглядывал на меня, я старалась на него не смотреть.

– Что будем делать? – спросил он, имея в виду нас с ним.

Я задумалась, пытаясь определить, что чувствую. Было много «О» – опустошения, обиды и облегчения, еще «У» – усталости и «А», «В», «Н». Среди множества букв я отыскала «Л» – любовь. Она была не такой большой, как все остальные, а значит, сейчас не такой важной. И затолкала свою «Л» подальше – туда, где ее будет не найти еще как минимум несколько месяцев. Глубоко вздохнула и ответила, кивая на клетку с песчанкой:

– Давай ее как-нибудь назовем.

* * *

Через час мы вернулись в город, спрыгнули с автобуса на центральной остановке. На улице темнело. Зажглись желтые фонари. Я несла клетку с песчанкой и по привычке протянула Ване свободную руку, но он не заметил или сделал вид, что не видит. Соблюдая дистанцию в метр, мы побрели к госпиталю. Мы решили срезать через центр города, и это было большой ошибкой. Там было столпотворение, в свете фонарей возбужденные люди что-то выкрикивали, дудели в дудки, танцевали. Всюду стояли группки парней, одетых в футболки, завернутых во флаги и замотанных шарфами с названиями футбольных клубов «Палермо» и «Лигурия». Фанаты «Лигурии» стояли понурыми кучками, а красные и возбужденные поклонники «Палермо» праздновали победу. Чем дальше, тем гуще становилась толпа, тем громче радовались палермцы и злее смотрели лигурийцы.

Ваня почувствовал опасность первым и потянул меня на узкую улочку в обход фанатов, но было уже поздно. Толпа вдруг навалилась сзади, и нас, едва державшихся на ногах, понесло вперед; через несколько метров мы врезались в другую толпу. Потом, судя по ощущениям, все побежали одновременно в разные стороны. Я тоже бежала, держась за Ванину руку, с ужасом понимая, что остаюсь на месте. Потом раздался выстрел, и все разом завизжали, хотя краем глаза я видела, что это всего лишь взорвали дымовую хлопушку – с тротуара повалил густой серый дым. Меня дернуло в сторону, я выпустила руку и потеряла Ваню. Толпа наливалась яростью. Меня мотало туда-сюда, и я никак не могла выбраться на тротуар, хотя он был всего в нескольких метрах. Люди выпрыгивали на него и бросались в переулок или прижимались к темным витринам магазинов.

Впереди была настоящая драка – в реальности совсем не похожая на то, что обычно видишь в кино. Кричали по-настоящему, раздавались то хруст, то хрипы, пронзительно верещал женский голос. В темноте люди искали друг друга, звали по имени, и получалось, что кричали все разом. Я тоже звала Ваню, но меня заглушал общий гам.

Но тут на стенах домов заиграли сине-красные огни полицейских машин. Завыла сирена, и мужской голос сказал что-то, из чего я поняла только слово «полиция». Толпа немного притихла. Верещавшая женщина замолчала.

При желтом свете фонаря я пыталась разглядеть Ваню. Путь к тротуару был теперь свободен, но пришлось вернуться обратно в толпу, чтобы поискать его. В нескольких метрах от меня все еще месили друг друга фанаты «Палермо» и «Лигурии». Полицейские пробирались к дерущимся с нескольких сторон. Теперь, когда толпа немного разошлась, стало лучше видно поле боя: человек двадцать топтались, сбившись в кучу, толкаясь и хрипя. Их окружили люди в сине-белой форме. И тут я увидела Ваню. Он стоял прямо около дерущихся и оглядывался по сторонам – искал меня. Я крикнула ему и помахала рукой. Он крикнул мне в ответ, но как только он поднял руку, ее перехватил полицейский и заломил за спину. Ваня свободной рукой отталкивал его от себя.

Дальнейшее произошло всего за несколько секунд, но я помню каждое движение. Вот полицейский отбивается от Вани. Вот к ним подбегают еще двое полицейских и, не различая в темноте, что перед ними несовершеннолетний, заламывают Ване руки. Вот я со всех ног бросаюсь к нему на выручку, не соображая, что тоже кричу, вспоминаю все итальянские слова, которые приходят на ум. Вот меня хватают за шиворот и тащат к полицейским машинам, бросают на заднее сидение и захлопывают дверь.