Магия вычитания лишнего. Как упростить себе жизнь, убрав из нее ненужную информацию, привычки и обязательства

Тем не менее принятие ошибочных представлений кое-что убирает из картины нашего обучения: вычитание. Вместо замены, которая требует избавления от чего-то одного, приспособление стало предпочтительным термином для описания того, как мы переосмысливаем идеи, чтобы они соответствовали новому опыту. Приспособление, а не удаление – вот как мы выстраиваем новые знания.

Приспосабливаться к новым идеям лучше, чем отвергать их с ходу. Эзра действительно приблизился к истине, когда понял, что эльфы Санты не могут вручную лепить пластмассовые детали «Лего». Однако когда мы не избавляемся от ошибочных идей, то рискуем исказить новые.

4.

В своей книге «Структура научных революций»[32] Томас Кун проводит различие между обычным и «революционным» прогрессом в коллективных представлениях о мире. Неудивительно, что такие ученые, как я, считают анализ научных прозрений Куна захватывающим. Книга «Структура научных революций», объемный трактат, охватывающий такие абстрактные понятия, как «образцы», «несоизмеримость» и «парадигмы», вряд ли заслужила место среди самых влиятельных книг прошлого века. Но она его заняла.

Одна из революций, которые изучает Кун, – это переход от механики Аристотеля, согласно которой природа есть причина движения, содержащаяся в самой вещи, к взглядам Галилея, которые ближе к тому, что я узнал от профессора Вискоми, потому что они учитывают такие силы, как трение и гравитация.

Такие революции в идеях не просто меняют то, как нам преподают науку. Они меняют наше представление о мире. Если бы Галилео и Аристотель имели удовольствие наблюдать, как Эзра качается взад и вперед на качелях на детской площадке, они бы в буквальном смысле увидели разные явления. Галилей увидел бы инерцию в Эзре и силы, действующие на него: гравитацию, сопротивление воздуха, как я толкаю Эзру и как Эзра раскачивается ногами. Аристотель увидел бы, как мальчика постоянно тянет к его естественному местоположению в центре Вселенной.

Через призму истории становится ясно, что глубокие достижения в области идей требуют вычитания знаний. Конечно, Галилею пришлось добавить свои открытия, но он не мог просто опираться на открытия Аристотеля. Он должен был определить и разрушить их основы.

Вычитание старых идей жизненно важно для принятия открытий, с которыми мы столкнулись в этой книге. Чтобы использовать идеи Элинор Остром о коллективном управлении общим достоянием, необходимо избавиться от «трагедии» Хардина. Увидеть разумную достаточность Герберта Саймона означает отбросить части теории рационального выбора, которые ей предшествовали. А чтобы научиться у Майи Лин сложению и вычитанию, нужно перестать думать, складывать нам или вычитать.

Революционер квантовой теории Макс Планк придерживался пессимистического мнения, что «новая научная истина торжествует не потому, что убеждает своих противников и заставляет их увидеть свет, а скорее потому, что ее противники в конце концов умирают». Это правда, что именно путем приспособления через добавление происходит обучение среди дошкольников, сектантов и исследователей. Но было бы здорово, если бы мы могли избавиться от неправильных идей, не дожидаясь, пока люди, включая нас самих, умрут.

К счастью, то, что мы не склонны избавляться от ложных идей, не означает, что мы не можем этого сделать. В то время как Кун сосредоточился на том, как революционные идеи находят свой путь в мир, Нэнси Нерсесян изучает, как идеи формируются в голове революционного мыслителя. Для выполнения этой работы профессор технологического университета Джорджии сочетает изучение исторических примеров Куна с анализом, используя свои знания в области когнитивистики.

При таком подходе работа Нерсесян рассказывает нам подробнее о ключевых битвах за вычитание в революции идей. Есть ожидаемые эксперименты и подсчет цифр, но это обычные навыки. Чтобы создать что-то новое, перейти от известного к неизвестному, по наблюдениям Нерсесян, революционные ученые сочетают современные научные методы самого высокого уровня со скромным и извечным приемом – аналогиями.

Мы все используем аналогии. Они удобны для описания концепций, как, например, когда я описывал тематические исследования Нерсесян как «битвы в революциях идей».

Кроме того, аналогии могут научить новым идеям. Когда мы уподобляем работу мозга компьютеру, а синаптический прунинг – обрезке во фруктовом саду, то проводим аналогии со знакомыми вещами, чтобы лучше понять незнакомые. Еще лучше, когда мы учимся на основе аналогий: как показало исследование, то, что переносится с одной проблемы на другую, как правило, представляет собой не потенциально отвлекающие детали, а суть. Другими словами, исходя из аналогии с компьютером, мы не предполагаем, что в нашем мозге есть клавиатура и гладкий серебристый корпус с выгравированным на них логотипом Apple или Dell. Однако мы все же расширяем поведение компьютера при обработке информации, постигая свой собственный мозг. Аналогии вычитают детали, чтобы уменьшить объем знаний, прежде чем они войдут в наши когнитивные модели.