Магия лжецов

– Э-э, вроде того, – протянул он. – Хотя скорее горсти песка, чем облака в воде, насколько я себе это представляю. Чтобы использовать этот метод, необходимо определить эмоциональное состояние человека, найти точный его источник, а потом вызвать реакцию. Но на это никто не способен. Потому что никто не знает наверняка, откуда берутся эмоции, верно? Существуют лишь предположения, домыслы, психология, но никакой конкретики. – Тема набирала оборот, Рахул постепенно углублялся в предмет. Я затаила дыхание и взмолилась: «Может быть, он забудет о том, что собирался выяснить. Может быть, мы просто устроим свидание. Еще одно, прежде чем я все ему расскажу. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». – Чтобы манипулировать чьим-то эмоциональным состоянием, нужно понимать на внутреннем молекулярном уровне, как рождаются и проявляются эмоции, но в настоящее время у нас нет даже базовой концепции. Известно, что в использовании этого метода были обвинены лишь несколько человек, да и то все уверены, что они просто… обладали сверхъестественной харизмой. Чтобы вытворять подобное, нужно быть могущественнейшим магом за всю историю существования магии. Я серьезно, это просто невозможно. А уж нравственные последствия… – Он сложил пальцы свободной руки, которая не держала мою ладонь, поднес их к виску и изобразил взрыв. Мозговыносящие.

Казалось, все сходится: железные опилки притягивались к магниту подозреваемого.

– Значит, если бы кто-то все же был способен на такое – применять динамизм, – то сила буквально била бы из него фонтаном. – Обдумывая потенциальные возможности, я поерзала под весом Азбуки. Кошка с недовольным мурком встала, немного покружила и улеглась на подушку между мной и Рахулом, поджав лапки под себя.

– Именно. Причем во всех смыслах, – подтвердил Рахул. – Такие люди обладают силой – внутренней, – а если они еще смогут по своей воле влиять на эмоциональное состояние других, то весь мир падет к их ногам. Неужели вы никогда не устраивали дебаты на тему этики теоретических исследований? Я думал, они обязательны для всех, как чтение «Над пропастью во ржи» на уроке английского.

– Я никогда не читала «Над пропастью во ржи», – рассеянно бросила я. – Получается, если ученик умеет пользоваться динамизмом, он станет могущественнее любого человека в мире, – с нарастающим ужасом продолжала размышлять я. – В этом случае он способен на все, да? Он способен на все что угодно.

Рахул склонил голову, чтобы перехватить мой взгляд.

– Айви? – Его рука крепче сжала мою ладонь, и я, пытаясь прийти в себя, покачала головой.

– Прости меня, просто я… Ты только что помог мне понять кое-что важное в этом деле.

– Я очень рад, – сказал он, и в подтверждение этих слов вокруг его глаз появились морщинки. – Уж не знаю, в чем я помог тебе разобраться, но сейчас немного дико это слышать от тебя, хотя тебе самой, я уверен, все предельно ясно, да?

– Да, – рассмеялась я, – тебе бы тоже было ясно, если бы ты знал, о ком идет речь. Господи. Я разобралась. – От переполнявшей меня радости голова шла кругом. Я со всем справилась, я смогла, все сошлось. Я вот-вот раскрою убийство.

Рахул снова стиснул мою руку и, закусив губу, произнес:

– Это же замечательно. И все же, Айви, в какой школе ты училась?

– Имени Эндрю Джексона в Вудленде, – машинально ответила я. – Боже мой, все совпадает. Она действительно обладает силой, только еще не знает об этом. Или же знает и… – Мой взгляд остановился на лице Рахула. На нем читалось потрясение. Слишком поздно до меня дошло, что я сейчас сказала. – Ох.

Он удивленно хлопал глазами, и я видела просыпавшееся в них осознание. Но, вопреки всему, он решил дать мне еще один шанс.

– Никогда не слышал о школе имени Эндрю Джексона, – медленно произнес он. – Она чартерная? Или же просто не входит в национальную программу округа? – Заметив мое замешательство, он пояснил: – Национальная программа округа, которая охватывает все двенадцать магических школ Соединенных Штатов. Ее курирует Магический Департамент образования.

Я сглотнула образовавшийся в горле ком и попыталась запечатлеть в памяти ощущение его руки, прекрасно понимая, что держу ее в последний раз.

– Ты бы не стал уточнять, если бы уже не знал, Рахул, – прошептала я. Затем поставила бокал вина на кофейный столик и приготовилась к грохоту, с которым обрушится мой мир.

Он откинулся спиной на декоративную подушку. Его лицо застыло в неподвижной маске шока, когда он осознал, что совсем меня не знает. Мою ладонь там, где ее не касались подушечки его пальцев, окутал холодок.

– Думаю, не стал бы, – пробормотал он. – Значит… значит, ты…