Магия лжецов

Первое, что меня поразило: это не показуха. Эти две девочки ничего не изображали, не пытались внушить мне какую-то мысль. Они просто боялись, вот и все. Боялись и всеми силами подбадривали друг друга.

– Бреа, – отложив ручку, начала я. – Что-то случилось?

Бреа сглотнула.

– Я надеялась, что вас здесь не окажется, – прошептала она и, прочистив горло, добавила: – Я, э-э. Я подумала, что могла бы просто оставить вам записку. – Она уже говорила громче, увереннее, но все равно продолжала смотреть куда угодно, только не на меня.

– Записку? – Мое сердце екнуло. – Так это ты оставила мне послание в тот день?

Она озадаченно помотала головой.

– Нет. Просто я… Я не хотела, чтобы кто-то узнал о нашем разговоре. Простите, надеюсь, это не слишком грубо.

Черт.

– Нет, – проговорила я, подперев рукой подбородок, и понизила голос. – Все в порядке. Никто не должен знать, что мы говорили.

Миранда оглянулась на дверь.

– А вы не могли бы поставить голосовой барьер или искажающую стену? Просто на всякий случай?

Я помотала головой, и ответ слетел с моих губ раньше, чем пришло осознание:

– Здесь не получится. Для этого требуется использовать принцип «кровь как песок», а вы знаете, что уровней яркости тут не хватит. – Мой голос прозвучал так четко, так уверенно. Как у человека, который мог заполнить дневник загадочными уравнениями и размышлениями о педагогической нестабильности.

Он звучал по-настоящему.

Плечи Миранды сникли.

– Ладно.

– Не волнуйтесь, – заверила я, даже не потрудившись обдумать свой поступок. – Никто вас не увидит. А если и увидит, то вы можете сказать, что это я вас вызвала сюда, но вы со мной ни о чем не говорили, идет? А теперь выкладывайте, в чем дело?

Бреа долгое время молчала и кусала губу. Потом перевела распахнутые от волнения глаза на Миранду, глядя на свою девушку, как клаустрофоб – на двери лифта. Было видно, что она набирается смелости, поэтому я дала ей время.

Наконец Бреа подняла свою тонкую руку и коснулась сжатой квадратной челюсти Миранды. Кивнула, а потом сделала глубокий вдох.

– Я должна вам кое-что рассказать, хотя, возможно, все это ерунда. – Она настороженно повернулась ко мне. Я была готова поклясться своей лицензией частного детектива, что это далеко не ерунда.

– Хорошо, – сказала я. – Давай послушаем.

Она снова принялась дергать рукава. Тогда Миранда потянулась к ней, схватила за руку и крепко сжала ее до побелевших костяшек пальцев. Интересно, в какую же историю вляпалась Бреа? Девочка посматривала на окно. Она боялась, что за ней кто-то следит и потом на нее донесет. Поэтому я решила сыграть на этом страхе.

– Бреа, если ты не расскажешь мне, я не смогу оценить, ерунда это или нет. – Я взглянула на окно, потом многозначительно – на дверь. – И чем дольше ты здесь сидишь, тем больше вероятность, что кто-то подойдет к этому окну и увидит тебя.

– Малышка, ты сможешь, – прошептала Миранда и провела пальцем по костяшкам ладони Бреа.

Видимо, той было необходимо это услышать. Она тут же выпрямилась на стуле и приступила к делу, глядя на меня, как на тест с множеством вариантов ответов, с которым собиралась расправиться.

– Ну хорошо, дело вот в чем. Вы же знакомы с Александрией?

– Да, конечно, – с полнейшей невозмутимостью ответила я. – А что с ней?

– В общем, понимаете, – начала она, подавшись вперед над столом, – Александрия – моя подруга, и я не хочу, чтобы у нее были проблемы. Но… – Она сделала глубокий вдох. – ЯвиделакаконаругаласьсмиссКэплизаденьдоеесмерти.

Мне не сразу удалось разобрать быстрый поток слов.

– Ясно, – медленно произнесла я. – Что случилось?

Наконец она с горем пополам поведала всю историю, время от времени Миранде приходилось ее поддерживать. Ее рассказ был переполнен фразами «но это все полная ерунда», «Александрия никогда бы такого не сделала с мисс Кэпли». На последних словах Бреа не сумела взглянуть в мою сторону, тогда-то я поняла: она не меня пыталась в этом убедить.

Теперь я видела, почему она так оттягивала нашу беседу. По ее словам, она приходила в кабинет мисс Кэпли, чтобы взвеситься. Во время объяснения, почему она была вынуждена каждую неделю появляться у нее, на лице Миранды мелькнуло странное выражение – досада? тревога? – я удивилась, но спрашивать не стала. И вот в один из таких дней Бреа пришла к Кэпли и услышала разговор. Голос Александрии она узнала сразу же.

– Обычно она говорит по-другому, когда злится, – вмешалась Миранда. И тут же поморщилась от какого-то неприятного воспоминания. – Ее голос становится… громче? Более пугающим. Он не переходит в крик, нет. Просто тебе вдруг кажется, что ты готов сделать что угодно, лишь бы она перестала сердиться. Ты выполнишь любое ее желание, только бы она была довольна. – Девушка закусила губу и покосилась на Бреа, которая согласно кивнула.

Я специально заговорила тихо, чтобы мой голос разительно отличался от ее воспоминаний:

– Бреа, о чем они говорили?