Все сработало. Ткань затянулась, я уже не говорю про рваные следы на его шее, руках и груди, даже прическа поправилась, и цвет лица порозовел.
– Это ты сделала? – воззрился на меня профессор.
Я кивнула, радуясь, что смогла помочь неравнодушному ко мне человеку. Хвала Университету, где каждый преподаватель приносит студенту головную боль, но иногда ведь и знания.
– Спасибо, – Бойцов хмыкнул. – Ты меня впечатлила. Горыныч, – он отвернулся от меня как ни в чем не бывало. – Я твое испытание выполнил?
Все три головы отвлеклись от поверженной Жар-птицы.
– Да, богатырь, можешь песни свистеть и по ночам кричать, только ее отпусти.
Судя по виду пернатой, я бы поостереглась.
– Может, вы как-нибудь сами? Когда мы уйдем? – озарила я грот своим не в меру детским голоском.
– А зачем вам уходить? – Опешил Змей-Горыныч. – Устинья, когда артефакты прятала, она пещеру не покидала. Камень я вам выдам, а путь к Маре лежит через ее сад. – Указал он на птицу в сетке.
Отлично, нам еще и с обиженной Жар-птицей договариваться. Я на лекциях по дипломатии преступно спала.
К счастью, Вячеслав Алексеевич взял себя в руки. Он обогнул меня, встал перед змеем и затребовал награду.
– Давай артефакт и объясни, зачем ты ее мучаешь?
– Это приятно, молодец, – нехотя признался дракон. – Соревнование у нас такое. К ней девицы таскаются за молодильными яблоками, а она на меня указывает. Ко мне, вот, вы прикатили. Считай, Змей-Горыный, Жар-птица. Пустите, что ли, слух о том, что я сокровища неземные прячу?
– Это не вопрос, – я рядом ухмыльнулась, – прямо туры в пещеру организуем. Женский состав к лебедю, – я осторожно погладила перья побежденной, – мужской к вам, за новым опытом. – На вопросительный взгляд Бойцова тоже молниеносно отреагировала. – А что? И для студентов боевой опыт, и им заработок. И мне, если можно, как монетизация.
– Ты бы за свое вранье про дневники расплатилась, Ульян, – куратор прижал пальцы к переносице. – Давай так, – обратился он к Горынычу, – я тебя услышал, и твою просьбу царю донесу, но вы пока со своими соревнованиями повремените.
В итоге все согласились, даже Жар-птица, которую я лично освобождала из пут, созданных Бойцовым. Камень Горыныч выдал лично мне в руки, объясняя тем, что раз я наследница, мне им и распоряжаться.
С опаской я взялась за вредноносный артефакт, но он не действовал, если не напитать его своей кровью. Видимо, мама посчитала, что если требуются жертвы, то и ты должен выдать свою. Спрятав с виду безобидный камень в нагрудный карман, я и Вячеслав Алексеевич внимательно вслушивались сообщение двух огненных существ.
То, что я приняла за коридор из сада и было входом в подземное царство. Там правила Мара, которая схоронила для потомков Устиньи мертвую воду. Подольешь одну каплю противнику – он погибнет, а вскрытие не покажет ни заклятья, ни колдовства. Самое страшное ее творение.
Со слов Горыныча, она была справедливой женщиной, но не терпела мужчин. На мое немое: «Может, вы останетесь»?, Вячеслав Алексеевич только протяжно вздохнул, подталкивая меня к лестнице.
Глава 17
Добравшись до места и переглянувшись с куратором, я первой толкнула дверь, высеченную в каменной стене. Возможно, я бы менее волновалась, но ручка была в виде черепа, да и все заклепки на створке уж очень походили на «бедных Йориков». Но раз Вячеслав Алексеевич упрямо шел вперед, то и мне не следовало волноваться. Все-таки он оказался прав по поводу характера Горыныча. Трехголовый змей не стремился причинить нам вред, дал относительно легкое задание, оказавшееся по силам богатырю. А то, что Бойцова поранили – служебные издержки. Подвиги совершать – это не варенье на хлеб намазывать.
Едва мы переступили порог темного царства, как мой преподаватель застыл. Будто его заморозили на месте. Он не мог сдвинуться, заскрипел и отчаянно водил зрачками. Вокруг было темно, не было видно ни пола, ни потолка, сплошная чернота, я и Бойцов.
Пискнуть и подбежать к мужчине я не успела. Ощутив внезапный порыв ветра, меня затянуло куда-то в сторону. Я зажмурила глаза, и мое тело перенеслось или отбросилось, поди разберись в темноте, в непонятную комнату, до жути испугавшую меня.
Мраморный пол был черным, испещренным царапинами, посреди помещения стояла древняя деревянная кровать с грубой накидкой, полки, люстра, стены и надорванные занавески – все было мрачным, темным и ужасающим. Единственными пятнами света стали щедро расставленные по всему периметру восковые свечи.
– Есть здесь кто-нибудь? – закричала я, лихорадочно размышляя, что же произошло с Бойцовым.
Он-то за мной не последовал, либо застрял около входа, либо Мара-злодейка оттащила его в самые глубины, самые недры своих печальных земель.
– А как же. – раздался холодный и звенящий голос.
Ко мне вышла молодая и бледная девица, одетая в платье цвета, напоминавшего кровь. С иссиня-черными волосами и такими же зрачками она взирала на меня, не скрывая усмешки. В руках она держала железный и остро наточенный серп, и как мне было известно, им Мара собирала несчастные души погибших.