Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу

Со стен и сводов спускались золотые яблоки, тек быстрый, горный ручей, а по бокам от него расцветали алые цветы, напомнившие мне маки. Вдалеке виднелся проход, но куда тот вел, было непонятно.  И где-то там, внизу, благодаря акустике, я четко слышала злостную ругань Вячеслава Алексеевича, перебиравшегося вброд ручья.

– И где Жар-птица? – задала очевидный вопрос.

– Скоро выскочит, не бойся. – Горыныч в данный момент напоминал мне ехидного деда, подначившего свою сварливую жену. – Она страсть как не любит, если ее угодия незнакомцы топчат.

И оказался прав. Одно из деревьев встрепенулось. Алая листва сорвалась, и нам явилась диковинная птица во всей ее красе. По оперению колыхалось пламя, глаза горели словно рубины, стальные когти, сверкавшие из-за множества огней, загнулись, напоминая, что птица не просто чудо, но еще и с характером.

– Это кто ко мне явился? – взлетела Жар-птица над головой Бойцова. – Что за добрый молодец?

– Добрый недобрый, это ты потом решишь, – высказал ей мой куратор. – Тебя Горыныч просит помещение освободить.

– Что? – завизжала она. – Тебя этот проходимец прислал?

Кажется, я догадалась, отчего треглавый змей ее не переносит. Голос огненной пернатой напоминал смешение скрежета металла и мяуканье мартовского кота.

Между тем птица прямо надувалась, вырастая из дивного, изумительного птенца в огромного, крылатого и похоже голодного альбатроса.

– Там за пнем меч лежит, – сообщила она преподавателю. – Хочешь меня изгнать, придется побороться.

Все же мы в сказочном мире, и звери свято следовали законам Тридевятого царства.

Учитывая, что она почти переросла ростом мужчину, да и преимуществ у нее явно больше, я просто накрыла глаза ладонями, вслушиваясь с замиранием сердца в бередящие душу звуки. Я думала, что схватка их была бесконечной.

Горыныч, кстати, болел не за Бойцова. Но заметив мое состояние, перестал выкрикивать обидные кричалки.

 — Эй, ведьма, чего ты нервничаешь? – Усмехнулась одна из его голов. – Сама себе парня выбрала. Бабы-Яги, они обычно семью с лешими создают, с колдунами. На кой тебе этот молодец сдался? Присмотрись получше в своем окружении, чтобы я за тебя не переживал. Дочь Устиньи все-таки.

Когда Змей-Горыныч практически единственное существо, от которого ты можешь дождаться житейского совета и мудрости, это кое-что говорит о твоем образе жизни.

– Никакую семью я создавать не собираюсь. Он мой преподаватель. – говорила я, продолжая закрывать лицо. —Там все закончилось?

– Оу, прости, – покаялся трехголовый змей, отвернувшись от меня, – вечно забываю, что вы, девочки, будете до последнего очевидное отрицать. Можешь открывать глаза, справился твой Бойцов, даже не ранен… сильно.

Услышав последнее замечание, мои ладони сползли сами собой. Жив, слава богу, и, похоже, почти здоров. Тут хладнокровный не соврал.

Вячеслав Алексеевич держал в руках огромную, стянутую силками птицу. Она, конечно, брыкалась для приличия, но большого сопротивления не проявляла.

Я сидела в нетерпении, когда он дойдет до нас, то смотрела на сад, изучая обстановку и вслушиваясь в очередные бранные слова куратора, которые, словно мед, лились на мою душу, то выбегала к коридору, поджидая его. Наконец, тяжело дыша, он поднялся, скинув увесистый груз с плеч.

– Ты ее еще и замолчать заставил? – восхитился Горыныч. – Я думал это невозможно.

– Это и невозможно, ящерица ты безмозглая, – подала снизу свой голосок Жар-птица. – Чего тебе с соседями не сиделось, богатыря вызвал? А если я своих сестер позову, мы же твою пещеру к чертям разнесем.

– К чертям не надо, – спохватился дракон. – И родственниц тоже, я тебя-то еле терплю.

Было до изумления интересно подслушивать беседу дивной птицы с чудным зверем, но я все же подбежала к Бойцову. Но едва дошла до него, застыла на месте, не зная, как себя вести. Мужчина выглядел…ммм… не презентабельно. Курица с ним боролась не на жизнь, а насмерть, исполосовала всю его футболку, оставила глубокий след когтей на щеке и обожгла его накаченный торс, оставив большого размера ожог. Я бы и рада ему помочь, но все мои знания сводились к одному: пожелай. А когда я желала, все шло наперекосяк.

– Чего ты застыла, Ульян? – недоумевал преподаватель, с подозрением всматриваясь в мое лицо.

От любого движения он морщился, кривился, но старательно делал вид, что его ничего не трогает.

И я решилась. Зачем мне дано волшебство, если я боюсь им воспользоваться?

Игнорируя перепалку магических животных, я сосредоточилась и попросила, чтобы профессор, который так ревностно пытается меня защитить, был здоров. И в первый раз я буквально ощутила потоки и присутствие своих сил. Время застыло, присутствующие тоже, а лучи, что шли от меня к Бойцову, двигались, будто спрашивая, правильно ли они все почувствовали. Тянулись медленно до тела мужчины, но от их прикосновения, его царапины, ссадины, раны и ожоги сами собой проходили.

Мне-то казалось, что прошло весьма длительное время, но вот, все опять заговорили.

Вячеслав Алексеевич продолжал пялиться, но через секунду посмотрел вниз, обозревая свои ладони.