Я очень старалась выглядеть злой и суровой, но меня предательски выдавали слезы, возникавшие в уголках глаз.
– Ульянка, ты чего? – не на шутку перепугался профессор, опускаясь ниже и заботливо вытер первые следы моей начинавшейся истерики. Дракона треглавого он не боится, а меня плачущую вполне. В жизни этих мужиков не пойму. – Не нервничай.
– Не нервничай, потому что он обещал всех сожрать? – не скрывала сарказма в голосе, продолжая всхлипывать.
– Нет, дурочка. – сердце брутального богатыря не выдержало. Сжав меня в объятиях, тихо зашептал на ухо ценную информацию. – Я его знаю, он больше перед тобой выделывается. Горыныч старый уже, пламени у него нет, желания сражаться тоже. Он бы и рад выдать нам все сразу, но из-за данного обещания и репутации вынужден импровизировать. Вот увидишь, испытания легкими покажутся.
Мужчина говорил и говорил, а я таяла, обдумывая, что значит его теплый жест. Это он так мне секреты магического зверя выдает или, правда, за мое состояние переживает?
– Значит, он не опасен? – напоследок переспросила я, нехотя отпуская мужчину.
– Не опасен, Ульян.– Вячеслав Алексеевич поправил у меня выпавшую прядь, снова не замечая, как мои руки покрылись мурашками. – Ты в меня верь, хорошо? Я вроде тебя еще ни разу не подводил.
– Чего вы там застряли? – напомнил о себе треглавый дракон. – У меня по расписанию скоро сонный час.
– Извини, – буркнул Бойцов, отрываясь от меня. – Какое испытание?
– Ааа, легче легкого, – услышав начало, я буквально воспарила под каменные своды. – Отыщи в пещере Жар-птицу, поймай и притащи сюда.
– Вы и ее съесть хотите? – ошеломленно уставилась на змея.
Жар-птицу я видела только на картинках. Красивая, большая птица с ярким, огненным оперением и длинными, острыми словно лезвия когтями. Эдакий Горыныч, но в меньшем размере при макияже.
– Нет, – все головы дружно начали крутиться. – Достала, спасу нет. Говорю же, сонный час у меня, а она прилетит, свет зажжет, кукарекает. Внешность у нее еще ничего, но голос отвратительный.
Вячеслав Алексеевич взглянул на меня, будто ободряя. Плевое для него дело, по крайней мере, ему так казалось.
– А можно я с вами пойду? – предложила я, пожимая плечами.
Раз плевое, чего тогда мне бояться? Никогда не была осторожной, нечего и начинать. Разве мы вдвоем надоедливую птицу не скрутим?
– Нет! – словно спевшись, рявкнул он и Змей-Горыныч одновременно.
На мое обескураженно-вопросительное выражение лица ящер пояснил.
– Я же обещал, что тебя отпущу. А своих клятв я не нарушал, но глупых девиц искать по пещере не буду. Лучше пойдем наверх, оттуда прекрасный вид открывается. А ты спускайся, спускайся, – кивнул он Бойцову, – не будем тянуть богатыря за неизбежное.
Куратор на меня больше не смотрел, сосредоточился, прошел вперед несколько метров и набрел на еще одну лестницу, которые испещряли все драконье подземелье.
Я прикусила губы. Как я ни старалась, тревога за преподавателя никуда не делась.
– Скажи мне, девица, как твоя матушка поживает? – участливо спросила меня одна из голов, когда мы вместе шли по широкой лестнице. – Я давно наружу не выходил, последних новостей не ведаю.
Я развела руками, понятия не имея, как объясниться.
– Устинья погибла, – вздохнула печально. – Как раз из-за спрятанных артефактов.
– Да?– глаза змеиной головы загорелись сочувствием. – Жаль, мне она понравилась. Интересная была ведьма, талантливая.
– Как вы вообще познакомились? – я взглянула на громадного зверя. – Вячеслав Алексеевич говорил, что вы Бабок-Ежек терпеть не можете.
– Это для конспирации. – Загадочно произнес он. – Чтобы ко мне остальные из вашей шайки-лейки не лезли.
– Значит, – я сощурилась. – ко мне лично у вас никаких претензий нет?
Вот иногда послушаешь кого-то со стороны, а на деле оказывается, что информация ложная. И кому верить?
– Открою тебе секрет, – подмигнула голова в самом центре. – Все женщины – ведьмы. Могут сделать больно и без камня. Представляешь, явились ко мне на равнину однажды, сказали, что я толстый и нюх потерял. Да я в самом расцвете сил… был… лет двадцать назад.
– Вы и сейчас неплохо сохранились, – дружелюбно похлопала ящера по твердой чешуе.
А что? На меня он страху нагнал, Бабы-Яги к нему не совались, артефакт сохранил, а в его пещеру добровольцев спускаться не было.
Немного поднявшись, зверь повернул налево, шагая по каменному, открытому коридору. Я с опаской торопилась за ним, жмурясь от большой высоты. После падения на ветки Луки меня преследовала очевидная фобия.
– Все, мы пришли, – обрадовал меня Змей-Горыныч. – Лучшие места для представления.
Выйдя на широкое плато, я деловито огляделась. За спиной была треклятая лестница и коридор, но впереди образовалась площадка, откуда открывался вид на…
Сад.
В пещере.
Где не было солнца.
Где все росло, тянулось и плодоносило.