Мадам Мидас

– Так гласит твой жизненный опыт? – спросил ее возлюбленный; судя по улыбке, замечание девушки его позабавило. – Он вытащил портсигар и добавил: – Что ж, полагаю, моей наградой за случайное присутствие здесь будет то, что ты зажжешь для меня сигарету.

Китти, конечно же, с восторгом взяла портсигар, в то время как мистер Ванделуп заложил руки за голову и задумчиво уставился в затянутое тучами небо.

Девушка вынула из портсигара сигарету, зажала ее в хорошеньких губках и, добыв спички из другого кармана своего возлюбленного, зажгла сигарету, не без сильного кашля и милого смущения. Наконец она справилась с задачей, наклонилась к Гастону и вложила сигарету ему в рот, одновременно его поцеловав.

– Если бы па знал, что я сейчас сделала, он умер бы от ужаса, – сказала она, глубокомысленно кивая.

– Невелика потеря, – лениво отозвался Ванделуп, глядя из-под ресниц на ее хорошенькое личико. – У твоего отца множество недостатков, дорогая.

– О, «Избранные» считают его совершенством, – мудро заметила Китти.

– С их точки зрения, может, так и есть, – Гастон слегка ухмыльнулся. – Но он явно не относится к людям, склонным к буйному веселью.

– Ну, да… Он довольно мрачный, – с сомнением согласилась девушка.

– Тебе бы не хотелось оставить его и вести более веселую жизнь? – хитро спросил Ванделуп. – В Мельбурне, например.

Китти посмотрела на него почти испуганно.

– Я… Я не знаю, – с запинкой сказала она, опустив глаза.

– Но яˊ знаю, Крошка, – прошептал Гастон, обхватив ее за талию. – Тебе хотелось бы отправиться со мной.

– А ты что, уезжаешь? – расстроенно вскричала Китти.

Ванделуп кивнул.

– Я ведь уже говорил об этом раньше, – сказал он, небрежно стряхивая сигаретный пепел с жилета.

– Да, но я не думала, что ты всерьез.

– Я никогда не говорю впустую, – ответил Гастон, приготовившись солгать. – И я получил из Франции письма с деньгами, поэтому собираюсь оставить Пактол.

– А я? – со слезами спросила Китти.

– Это зависит от тебя самой, Крошка, – быстро сказал француз, прижав ее горящую щеку к своей щеке. – Твой отец никогда не согласится на наш брак, и я не смогу забрать тебя из Балларата, не возбуждая подозрений, поэтому…

– Да? – спросила девушка, нетерпеливо глядя на него.

– Ты должна убежать, – прошептал он с ласковой улыбкой.

– Одна?

– На какое-то время – да. – Ванделуп отбросил сигарету. – Послушай… На следующей неделе ты должна будешь встретиться со мной здесь. Я дам тебе денег, которых тебе хватит, чтобы некоторое время прожить в Мельбурне. После нашей встречи тебе следует немедленно покинуть Балларат и ждать меня в отеле «Лютик», на Гертруда-стрит, Карлтон, понимаешь?

– Да, – взволнованно, нетвердым голосом ответила Китти. – Я… Я понимаю.

– И ты придешь? – тревожно спросил Гастон, пристально глядя на нее и сжимая маленькую ручку, которую держал в своей.

Девушка как раз хотела ответить, как вдруг до них донесся низкий рокот грома, словно предупреждая, что она собирается сделать роковой шаг. Китти отшатнулась, в ужасе высвободившись из объятий возлюбленного.

– Нет! Нет! Нет! – вскрикнула она почти истерично, пытаясь вырваться из его рук. – Я не могу! Это говорит Бог!

– Ба! – издевательски ухмыльнулся Ванделуп; его красивое лицо стало злым. – Он говорит слишком невнятно, чтобы мы догадались, что Он имеет в виду. Чего ты боишься? Я присоединюсь к тебе в Мельбурне через две или три недели, и тогда мы поженимся.

– Но мой отец… – прошептала она, конвульсивно сжимая руки.

– Ну, а что он? – холодно спросил француз. – Он слишком занят своей религией, чтобы по тебе скучать. Он никогда не узнает, где именно в Мельбурне ты живешь, а к тому времени, как узнает, ты уже будешь моей женой. Ну же, – искусительно прошептал он ей на ухо, как будто боялся быть услышанным, – ты должна согласиться. Скажи «да», Крошка, скажи «да»!

Китти почувствовала на своей щеке его дыхание; скорее почувствовала, чем увидела блеск его изумительных глаз, который бросил ее в дрожь. И, совершенно измученная непреодолимой нервной силой этого человека, сдалась.

– Да, – прошептала она, вцепившись в него с сильно бьющимся сердцем и пересохшими губами. – Я поеду!

Потом дало о себе знать непосильное напряжение, и, заливаясь слезами, девушка бросилась ему на грудь.

Гастон дал ей некоторое время тихо поплакать, довольный, что добился своего, и зная, что она вскоре оправится.

Наконец Китти успокоилась, вытерла глаза и встала, слабая и измученная, как после бессонной ночи. Сейчас она не была похожа на влюбленную девушку, потому что ее религиозное воспитание восставало против поступков, которые, как она знала, были неправильными. В душе ее природный инстинкт боролся с привитыми принципами; и, поскольку природа всегда сильнее заповедей, природа победила.

– Моя дорогая Крошка, – сказал Ванделуп, тоже встав и поцеловав ее в белую щеку, – теперь ты должна пойти домой и немного поспать, это пойдет тебе на пользу.

– А ты? – тихо спросила Китти, когда они медленно зашагали бок о бок.

– О, я собираюсь в отель «Акация», – беспечно отозвался Гастон. – Надо позаботиться о том, чтобы мой друг Пьер отбыл в Мельбурн.