Мадам Мидас

Пьер быстро ответил на это, бросив карандаш и бумагу, и, вытащив Вилльерса из отеля на дорогу, показал на белую вершину Черного Холма. До мистера Вилльерса тут же дошло.

– Марчёрст, клянусь богом! – воскликнул он по-английски, хлопнув себя по ноге. – Значит, Мадам Мидас сейчас там? – спросил он по-французски, повернувшись к Лемару.

Немой кивнул и медленно поплелся обратно в отель.

Рэндольф стоял на слепящем солнце и думал. «Она привезла самородок с собой в коляске. И взяла его, чтобы показать Марчёрсту. Что ж, наверняка она останется у него на чай и отправится домой не раньше девяти часов вечера. А тогда уже будет довольно темно. Она поедет одна, и если я…»

Тут он осторожно огляделся по сторонам и, не прибавив больше ни слова, бросился бегом по дороге.

Дело в том, что мистер Вилльерс решил: раз жена не отдает ему деньги по доброй воле, лучше будет забрать их силой. Иными словами, нынче ночью он задумал отобрать у нее самородок, если удастся. Конечно, то было рискованное предприятие, потому что он знал свою жену как женщину решительную. И все-таки, если удастся застать ее врасплох и оглушить ударом, когда она поедет в темноте вниз с холма, возможно, он и сумеет завладеть самородком. Потом, до поры до времени, он спрячет сокровище в одной из старых шахт «Компании Черного Холма». Но что, если жена его опознает?.. Нет, в темноте на это не будет никаких шансов, поэтому он с легкостью сможет избежать любого докучного расследования. А позднее отвезет самородок в Мельбурн и втайне переплавит его. Он сможет получить за него почти двенадцать сотен фунтов – такая игра определенно стоит свеч!

Поглощенный блестящей идеей одним махом заработать круглую сумму, мистер Вилльерс отправился домой, поел, захватил хорошую крепкую трость с набалдашником, налитым свинцом, и двинулся к Черному Холму. Оттуда он намеревался наблюдать за домом Марчёрста, пока жена не отправится в обратный путь, а затем последовать за ней вниз по холму и завладеть самородком.

Послеобеденное время сонно тянулось, из-за страшной жары всех клонило в сон. Пьер знаками потребовал, чтобы ему показали его комнату. Потрепанного вида официант проводил его туда; немой тут же бросился на постель и крепко уснул.

Старый Саймон в скудно освещенном дальнем зале уже храпел, и только мисс Твексби, сидя в баре среди сверкающих бокалов, под льющимся через открытую дверь ослепительным солнечным светом, и не думала спать. Посетители являлись за увенчанными пеной пивными кружками, а иногда приходила маленькая девочка с кувшином, спрятанным под фартучком, и просила наполнить его для «матери, которая гладит белье». Количество женщин, которые нынче днем гладили белье и хотели утолить жажду, было просто необычайным. Но мисс Твексби как будто этому не удивлялась и увенчивала пенистой шапкой каждый кувшин, а в обмен получала звонкое серебро.

Наконец, когда даже бодрая Марта начала поддаваться усыпляющему действию жары, в бар вошел молодой человек, при виде которого она живо выпрямилась, а ее грубое деревянное лицо просияло. Посетитель был не кто иной, как мистер Ванделуп, явившийся повидаться с Пьером.

Во фланелевом костюме, с небрежно затянутым вокруг талии голубым шарфом, в столь же небрежно повязанном под воротником рубашки голубом галстуке, с соломенной шляпой на светловолосой голове, он выглядел изумительно свежим и красивым. Когда француз наклонился над стойкой, невозмутимо куря сигарету, мисс Твексби показалось, что это герой ее недочитанного романа во плоти сошел со страниц. Гастон самодовольно уставился на нее, потянул себя за светлые усы и подумал, что она выглядит ужасно топорной и представляет собой яркий контраст с его очаровательной Крошкой.

– Я возьму выпить что-нибудь холодное, – сказал он с зевком, – и присяду, если не возражаете. – Что он и сделал, заметив: – Уф! Ну и жара.

– Чего бы вам хотелось выпить, сэр? – спросила честная Марта, улыбнувшись самой яркой улыбкой, которая когда-либо появлялась на ее лице. – Бренди с содовой?

– Спасибо, с содовой и с лимонным соком, если вы будете так любезны все это приготовить, – беспечно сказал Ванделуп.

Марта бросилась выполнять заказ, а он добавил:

– Можете плеснуть туда немного кюрасао.

– Ну и жарынь, верно? – заметила мисс Твексби дружелюбно, нарезая лимон. – Па спит в соседней комнате, – она мотнула головой в сторону зала, – но мистер Вилльерс ушел – по такой-то жаре! Вот уж не удивлюсь, если его хватит солнечный удар.

– О, мистер Вилльерс был здесь? – лениво спросил Гастон, не очень интересуясь перемещениями этого джентльмена, просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

– Господи, да, сэр, – захихикала Марта. – Он один из наших завсегдатаев, сэр!

– Я этому не удивляюсь, мадемуазель, – сказал Ванделуп, поклонившись и взяв у нее стакан.

Мисс Твексби снова захихикала. От удовольствия, что с ней болтает этот красивый молодой человек, ее нос покраснел еще больше.

– Вы нездешний, – сказала девица отрывисто.

Француз кивнул, и она торжествующе заявила:

– Ага, я так и знала! Болтаете-то вы неплохо, но как-то не эдак произносите слова.