М. Я. Геллер

Сам вечно среди пьянства, блуда, прелюбодеяния, скверны, убийств, грабежей, хищений и ненависти, среди всякого злодейства…

(Иван о себе в послании в Кирилло-Белозерский монастырь)

Наконец, царь сделался для всех россиян земным Богом.

Николай Карамзин

Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы своих современников, чем на современный ему государственный порядок.

Василий Ключевский

Отмена опричнины была эпизодом, не менявшим главного в политике царя; стремления к единодержавной власти и страха

[232/233]

перед врагами, грозившими власти. Место опричнины занял «двор», в состав которого вошли те из опричников, которым Иван, тщательно их проверив и перепроверив, доверял. «Дворовую» думу возглавили боярин Василий Умной-Колычев и князь Борис Тулупов. Конфликт между ними и входившими в силу, заслужившими доверие царя Годуновыми привел к падению и казни Умнова-Колычева и Тулупова. Болезненная подозрительность, заставлявшая Ивана неустанно «перебирать людишек», побудила его к акту, вызвавшему на Руси еще большее недоумение, чем бегство в Александрову слободу. В октябре 1575 г. Иван Грозный передал власть в государстве недавно крещенному татарину, касимовскому царю Симеону Бекбулатовичу.

В «челобитной», посланной новому «великому князю всея Руси», «царю Симеону», Иван, именуя себя «Иванец Васильев», «Иванец Московский», просит для себя «удел», разделяя фактически снова государство на две части. В свой «удел» Иван взял города, которые ранее в опричнину не входили. Набрав в «удельную» армию новых людей, Иван завершил истребление старого опричного руководства.

Через год «царь» Симеон был «сведен» с трона и отправлен в Тверь. Бывшие правители «удела» - не служивший в опричнине Афанасий Нагой, игравший в ней скромную роль, Богдан Бельский и Годуновы (Дмитрий, занимавший важную должность постельничего, и его племянник Борис) будут ведать важнейшими правительственными делами до смерти Ивана.

Пораженные современники и недоумевающие историки искали объяснений превращения Ивана Грозного в «Иванца Московского». Сам Иван в разговоре с послом Елизаветы Английской Д. Сильвестром объяснял свое решение «преступным и злокозненным поведением наших подданных, которые ропщут и противятся нам; вместо верноподданнического повиновения они составляют заговоры против нашей особы». Германский посол Даниил Принц, побывавший в Москве в 1576 г., писал, что царь передал власть Симеону «по причине подлости подданных»117. Важно отметить, что царь передал трон не своему старшему сыну - Ивану, которому в 1575 г. исполнился 21 год, а чужеземцу. Это можно объяснить желанием Ивана Грозного показать сыну, что царь может отдать государство, кому захочет.

Семейная «политика» Ивана Грозного особенно наглядно демонстрирует лихорадочное состояние царя. Историки расходятся при подсчете жен царя: одни говорят о семи, другие - о восьми.

117 Циг. по: Лурье Я.С. Вопросы внешней и внутренней политики в посланиях Ивана IV. С. 483.

[233/234]

Андрей Курбский пишет в своей «Истории», что «афродитские и бахусовы дела» измотали могучий организм Ивана. Но князь-эмигрант имеет в виду внебрачные забавы своего царственного друга. Чрезвычайно бурной была брачная история Ивана IV. После смерти Анастасии (1560 г.) и Марии (1569) Иван женится в третий раз на Марфе Собакиной, которая умирает через две недели после свадьбы (1571). Разрешение на четвертый брак (в 1572 г.) с Анной Колтовской дает собор, прислушавшись к аргументу царя, объяснявшего, что его предшествующие жены были отравлены. Через три года царь отправляет супругу в монастырь и, не венчаясь, получает согласие духовника на сожительство сначала с Анной Васильчиковой, а потом с Василисий Мелентьевой. Знаменитый русский драматург Александр Островский (1823-1886) в пьесе «Василиса Мелентьева» попробовал угадать, что двигало царем в его неистовой охоте за женами. Прогоняя Анну, Иван говорит ей: «Ты похудела, я не люблю худых…»

В 1580 г. государь, более или менее законно, вступил в седьмой брак, взяв в жены Марию Нагую, которая родила сына Дмитрия. Будучи в браке с Марией, царь не переставал добиваться руки племянницы Елизаветы Английской Марии Гастингс. В 70-е годы он долго рассчитывал заключить брак с сестрой польского короля Сигизмунда-Августа.

Отец Елизаветы Генрих VIII опережал Ивана IV по числу жен, расправляясь не менее решительно, чем московский царь, с надоевшими супругами. Можно, видимо, считать количество жен показателем уровня тиранства и свидетельством желания показать свою власть особенно наглядным образом.

Презрение, которое царь всея Руси высказывал по отношению к «ненастоящим», выборным польским королям, могло питаться, в частности, историей брака Сигизмунда II Августа с Барбарой Радзивилл. В 1548 г. Сейм, допросив короля, предложил ему развестись с красавицей Барбарой, и он согласился. Самодержавный государь таких проблем не имел.