Лунные капли во флаконе

Когда дверь за горничной закрылась, мистер Хопкинсон придвинул стул поближе к кровати своей новой пациентки и сел, отмечая про себя яркие пятна румянца на ее бледном лице и лихорадочный блеск в глазах. Возле кровати и придвинутого к нему столика, сплошь уставленного пузырьками и склянками, витал слабый запах лауданума и стойкий — карболовой кислоты. Тазики с окровавленной ватой и марлей стояли здесь же подле кровати.

Не приходилось сомневаться, что Ричард Харви, срочно обратившийся к нему рано утром, волновался за свою невесту не напрасно. Будучи приятелем старшего мистера Харви, которого знал еще со школьных лет, доктор Джеймс Хопкинсон охотно согласился выехать в Кент, чтобы осмотреть мисс Черрингтон, чье странное поведение так встревожило ее родителей и жениха. Если не считать своего недуга, девушка была весьма милой и совсем еще юной. Будет и в самом деле жаль, если ее дела окажутся так плохи, как опасался врач.

— Меня зовут доктор Хопкинсон, — представился он. — Если не возражаете, я бы хотел осмотреть вас.

Девушка смотрела на него затуманенным взглядом, часто моргая, словно только что очнулась после сна. На ее губах на мгновение заиграла неуверенная улыбка, но тут же исчезла. Она сидела в постели неестественно прямо, сцепив руки так крепко, что костяшки пальцев побелели, почти слившись с одеялом.

— Доброе утро, доктор Хоупс, — взгляд мисс Черрингтон прояснился, она выпрямилась и вежливо улыбнулась, точно принимала доктора в гостиной, а не полулежала в собственной постели.

— Хопкинсон, — поправил он. — Как вы себя чувствуете? — он участливо кивнул на бинты, покрывающие ее руки, чинно сложенные поверх одеяла. — Вы так сильно порезались, должно быть, вам больно?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Вовсе нет, я хорошо себя чувствую. Прогулки на воздухе очень освежают меня, — ее интонации казались заученными, и эти слова она проговорила безучастно, как заводная кукла.

— В самом деле? — он чуть подался вперед. — Что ж, рад это слышать. Вы часто гуляете?

— Не помню, — нахмурилась она. — Должно быть, часто. Это полезно.

— Весьма похвально. Но расскажите, как же вы умудрились пораниться? Наверное, потеряли сознание и упали?

— Нет-нет, это было зеркало в холле. Оно разбилось. — Для убедительности она покивала головой.

— Само собой? — доктор слегка приподнял брови.

— Нет, это я. Я ударила ее, потому что хотела, чтобы она ушла. И зеркало разбилось. Мне очень жаль.

— Кого вы ударили? Вас кто-то преследовал? — мистер Хопкинсон слегка склонил голову к плечу.

— Элинор Вудворт, — ответила Амелия. — Но теперь она больше не вернется, я точно знаю это. Я прогнала ее. — Ее взгляд теперь блуждал где-то за спиной собеседника, ни на чем не задерживаясь.

— Расскажите мне о ней, если вам не сложно. Она живет в этом доме?

— Да, она живет здесь. То есть жила, — Амелия запнулась, — давно, очень давно. А потом она умерла. В той комнате на первом этаже был ужасный пожар, и она сгорела в камине.

— Что вы говорите! В какой же комнате это случилось?

— Она всегда стояла пустой, — объяснила девушка, — ее отремонтировали только недавно. Там будет музыкальная комната, поставят пианино и арфу. А раньше это был кабинет. Ее толкнул в камин муж, и она сгорела.

— Вы говорите об Элинор Вудворт? — уточнил доктор.

— Да, она сгорела.

— Ужасная трагедия, — вкрадчиво заметил доктор. — Но вы говорите, эта женщина жила здесь давно?

— Да, очень давно, — подтвердила Амелия. Она снова взглянула на доктора прояснившимся взглядом. — Она любила балы, и ездить верхом. И она была очень красивая.

— Но, если я вас правильно понял, вы говорите, что видели ее в этом самом доме?

— Нет, нет. Я слышала рассказ о том, как это случилось. Такая ужасная смерть! — воскликнула она странным высоким голосом. Лицо Амелии оставалось бесстрастным, но пальцы нервно комкали одеяло, как будто пытаясь разорвать его на клочки.

— В самом деле, — любезно кивнул доктор. — Кто же рассказал вам об этом? Кто-нибудь из слуг?

— Да, — она устремила взгляд на пол, припоминая что-то. — На ней было такое тонкое газовое платье, а камин так жарко горел, что она тут же вспыхнула и загорелась. — По лицу Амелии пробежала судорога. — Она так мучилась…

— Откуда же вы так подробно знаете об этом?

— Она сама говорила! И у нее такие ужасные ожоги! Все лицо обгоревшее, — девушка содрогнулась. — Она потеряла ребенка и не хотела умирать.

— Разумеется, не хотела, — согласился доктор, — значит, она сама вам об этом сказала? Но как же, если она давно умерла?

Амелия непонимающе посмотрела на него.

— Она пришла и стала разговаривать со мной. Я увидела ее там, — она кивком указала в угол, где стоял туалетный столик.

— В зеркале? — уточнил мистер Хопкинсон. — Понимаю. Она говорила с вами, находясь по ту сторону.

— Нет, она была здесь! — запротестовала Амелия. — Она входила сюда, смеялась надо мной, она могла ходить по всему дому, и по саду тоже. Она ненавидит меня!

— Вы видели ее в саду?

Девушка закусила губу и кивнула.

— В ту ночь, когда она убила Сэмьюэла… Мистера Адамса, — ее голос задрожал. — Она не хотела, чтобы он узнал о ней.