Лунные капли во флаконе

Она закусила губу. Все правильно, горничная причесывает ее к ужину. Амелии не следовало кричать на бедняжку, та ни в чем не виновата. Однако девушке с трудом удалось вспомнить, как она очутилась перед туалетным столиком. Кажется, еще минуту назад она брела по аллее… Или разговаривала с Ричардом? Ах, нет, то было вчера…

— Какой сегодня день?

— Четвертое июля, — коротко ответила Конни. — Давайте я закончу с прической, и вы спуститесь к ужину?

Что-то в ее интонации звучало неестественно, как будто натянуто, но Амелия предпочла этого не замечать.

— Достань мое голубое платье, сегодня я хочу надеть его.

Да, так правильно. Пусть все вокруг думают, что ее волнуют только платья и ленты в волосах, и новые замшевые туфельки, и перламутровые пуговички на перчатках.

— Но мисс, вы же сказали, что желали бы надеть к ужину шелковое желтое! — горничная бросила озадаченный взгляд на приготовленный и разложенный на стуле наряд.

— Я так сказала? Тогда… Тогда, конечно, желтое. Оно прелестно, — пробормотала Амелия.

Внезапная тревога охватила ее, и она едва смогла дождаться, когда Конни закончит с платьем. А та будто бы нарочно слишком медленно усаживала корсаж, поправляла каждую складочку на турнюре, застегивала манжеты на рукавах…

— Да хватит уже, тут что, сотня пуговиц? — не выдержав, воскликнула Амелия и вырвалась из цепких рук служанки. — Оставь меня одну, я хочу отдохнуть перед ужином!

Ни сказав не слова, горничная удалилась, и будь ее хозяйка чуть более внимательной, она бы заметила, как зарделись ее щеки, и как раздраженно та стукнула дверью о косяк. Но Амелии было не до того. Она мерила быстрыми шагами комнату, которая внезапно показалась ей маленькой, словно птичья клетка. Точно так же она заперта и в своем собственном разуме, который Элинор пытается подчинить себе. Пытается захватить ее тело и сломить дух, но всякий раз проигрывает. И не отступает! Сколько же еще будет длиться этот кошмар?

Она схватилась за голову и беззвучно заплакала. Нет, она не сильная. Она, Амелия Черрингтон, всего лишь маленькая девочка, которой хочется спрятаться от большого страшного мира, окружающего ее со всех сторон. Теперь она знала, что ей не от кого искать поддержки — даже Ричард, ее лучший друг, отвернулся от нее. Он ей больше не верит. Она осталась одна.

Амелия глубоко вздохнула и направилась прочь из своей комнаты. С большим трудом она заставила себя не оглядываться — ей казалось, что внимательные темные глаза наблюдают за ней отовсюду и стоит ей лишь прислушаться, как она услышит насмешливый голос Элинор. Нет, нет, нет, этого не будет!

Она практически вбежала в столовую, где уже собрались ее родители и мистер Харви и, судя по тому, что они доедали рыбу, ужин подходил к концу. Девушка молча села на свое место и устремила взгляд в пустую тарелку. Но вместо ожидаемого выговора отец предпочел даже не заметить ее опоздания. Как только девушка появилась, он отвернулся от нее и с нарочитым вниманием стал изучать сервировку стола. Быть может, он и не заметил, что она пришла позже? Как было бы хорошо, ведь у нее совершенно нет сил на какие-либо объяснения.

— Как вы себя чувствуете, мисс Черрингтон? — поинтересовался Ричард. Как неестественно напряженно прозвучал его голос!

— Хорошо, благодарю вас, мистер Харви, — коротко ответила она, не поднимая взгляда.

Ее руки мелко дрожали, и она изо всех сил попыталась унять волнение. За столом о чем-то говорили — если сосредоточиться, можно было понять, что отец критикует правительство Гладстона, а Ричард говорит что-то о его успехах в Египте. Матушка как всегда безмолвно сидела на своем конце стола, лишь время от времени бросая на Амелию странные взгляды, полные одновременно испуга и сочувствия.

Девушка потянулась к стакану с лимонадом, но отдернула руку с тихим вскриком. На мгновение ей показалось, что в его стеклянных гранях отразилось лицо Элинор. Оно смотрело на нее и с хрустального графина, и даже с серебряной рукоятки вилки — все поверхности преломляли, дробили и множили ненавистное лицо. Но стоило ей моргнуть, как видение рассеялось, и Амелия с облегчением вздохнула. Она подняла глаза и поняла, что все глядят на нее, безмолвно и строго.

— Я порезалась. Тут очень острые ножи, — принялась оправдываться она, нервно оглядываясь по сторонам.

Ричард молча опустил голову и вернулся к своей тарелке, делая вид, что ничего не произошло.

— Ах, моя милая, — прошептала миссис Черрингтон, но тут же замолчала под строгим взглядом мужа.

— Гласфорс, уберите приборы мисс Черрингтон, она уже закончила с ужином, — приказал мистер Черрингтон. — И передайте, чтобы несли десерт.