Лунные горы

Но в конце концов мы познакомились с местным бегемотьим населением поближе: рулевой несколько раз подводил катер почти вплотную к отмелям, на которых проводили свой выходной целые семейства гиппопотамов — папа, мама, дети, — все одинаково сытые, откормленные на даровых хлебах, довольные жизнью; при нашем приближении они поворачивались к нам толстыми задами и, не обращая внимания на горящие неудовлетворенным любопытством наши очи, отходили в сторону, погружаясь по брюхо в воду.

Да, среди кибоко Национального парка Мёрчисон-фолс определенно преобладали оптимисты.

Лишь однажды мы встретились с исключением из правила: на отмели стоял большой грузный бегемот, понуро опустивший голову. Мы подплыли к нему вплотную, мы фотографировали его, как нам хотелось, а он все стоял и стоял, не поднимая головы и никак не реагируя на объективы наших камер. Наверное, у этого кибоко что-то не ладилось в жизни.

Но в принципе у бегемотов Мёрчисон-фолса в отличие от крокодилов Мёрчисон-фолса имеются все основания для оптимизма: модницы Запада и Америки увлечены сейчас изделиями из крокодильих шкур, и в Уганде уже началась массовая охота на крокодилов, а шкуры бегемотов пока еще не вошли в моду…

Я предвижу возражение: здешние крокодилы, как и бегемоты, живут на территории заповедника и, стало быть, им гарантировано благополучное существование… Бог весть, ведомо ли это крокодилам, но люди-то знают, сколь часто всяческие гарантии приносятся в жертву коммерции… Всегда же можно доказать, что в Национальном парке Мёрчисон-фолс — как, впрочем, и в любом другом месте — крокодилов или иных животных «слишком много».

…В таких стремительных поездках, как наша, я обычно веду дневник, в котором делаю более или менее систематизированные записи по вечерам, и еще делаю отрывистые, короткие записи в блокноте, так сказать, на ходу, для памяти. Так вот, в блокноте у меня соседствуют такие фразы: «Столбчатые структуры обрывов», «Выше по Нилу, над водопадами Мёрчисона, темные облака», «Нильская вода в глубине — красноватая», «Плосковерхие столовые возвышенности».

И потом: «Буря, белый шквал» (торопливо, вкось, по подчеркнуто).

Подчеркнуто, между прочим, потому, что однажды я уже видел белый шквал на реке. Я тогда путешествовал с женой и сыном по Европейскому Северу, и на Северной Двине, между Нижней Таймой и Сефтрой, нас настиг белый шквал — сильнейший ветер при сплошной стене дождя. Было это удивительно, и было это весело. Удивительно потому, что никогда раньше я подобного не видел, и весело оттого, что в любой момент мы могли укрыться под верхней палубой, в теплой, непромокаемой первоклассной каюте.

Иное дело — на Ниле.

Тот день, в который мы совершили стремительный бросок от Масинди до Нила, выдался жарким, как в Момбасе, хрестоматийно африканским днем, и я, по обыкновению занимая стоячее положение в микробасе, даже слегка загорел на ветру и солнце… Облака стали сгущаться вскоре после того, как мы отправились в плавание по Нилу, и нас это отнюдь не приводило в смущение; наоборот, дождь или даже тропический ливень на Ниле привнес бы в наше путешествие дополнительный незабываемый штрих…

Мы получили то, чего хотели, и даже сверх того. Сначала слабо заморосивший дождь вдруг обернулся ливнем, водопадом, да таким плотным, что противоположный берег реки исчез в белесой мгле. Вероятно, невозможно сыскать в лесу или в саванне угол, но, едва хлынул ливень, шквальный ветер внезапно выскочил из-за угла, и тут началось такое…

Растянутый над катером тент по замыслу кораблестроителей предназначался для защиты пассажиров от зенитальных лучей солнца, и от лучей солнца он действительно защищал. Но ветер был настолько силен, что понес струи дождя параллельно Нилу, над водою, и струи, как хлысты, били под тентом по катеру… Мы вскочили на скамьи, чтобы хоть немножко приблизиться к символической крыше, мы прикрыли руками те части одежды, в которых хранились документы, но спастись от водяных хлыстов все равно никому не удалось — даже Левону Налбандяну, который, решив всех перехитрить, забрался под скамейку; он сидел под скамейкой и после того, как дождь кончился: на него стекала вода, скопившаяся на тенте, и он был уверен, что ливень продолжается…

…Вспыхивали молнии, небо, над нами с шипением лопалось, и казалось, что лопается намокший и натянувшийся тент, и оттого еще больше усиливалось ощущение незащищенности от ливня, бессмысленности всяческих попыток укрыться от воды… Я спрыгнул со скамейки и рядом с собой увидел вспененный бешеный Нил и второй воздушно-водяной поток, несшийся ему навстречу: россыпь капель, не сливаясь с рекой, неслась, скакала над его поверхностью в сторону водопада.