Лунные горы

Сотрудники «Тревел-бюро» любезно предложили нам в провожатые гида-европейца, намекнув, что сафари — так красиво называется наша поездка — с одним шофером-африканцем не очень приняты в Кении. Но мы сказали, что нас вполне устроит гид-кениец и мы ничего не имеем против Вамбуа.

Высокие договаривающиеся стороны быстро пришли к соглашению, о котором позднее нам ни разу не пришлось пожалеть.

От Найроби наш путь лежит на северо-запад, к экватору. Дорога постепенно поднимается к перевалу Лимуру. Утро холодное, промозглое. Дождя нет, но кажется, что он может начаться в любую минуту. Дали скрыты туманом. Мы снова как могли утеплились, и уже не верится, что совсем недавно была жаркая Момбаса и мы утоляли жажду кокосовым молоком — чуть сладковатым на вкус и не очень прохладным. Тогда мне хотелось напитка похолодней. Теперь я не отказался бы и от чего-нибудь согревающего.

Вдоль дороги — деревни племени кикуйю с прямоугольными домами под соломенными крышами. Движение на шоссе не очень оживленное. Идут в Найроби, конечно, не только женщины. Идут и едут на велосипедах и мотоциклах и мужчины. Они в узких теплых пальто, а на головах у многих из них остроконечные суконные шлемы, как у наших кавалеристов времен гражданской войны, но без звездочки. Дальние холмы почти безлесные, и вдоль дороги — чаще всего открытые пространства, но порой мелькают заросли кустарников и рощи развесистых эвкалиптов.

На перевале, хотя он совсем невысок, туман сгустился и похолодало. Дали скрылись, и мы снова будто вернулись в сырую подмосковную осень. Пришлось закрыть окна, а Вамбуа включил фары, и в свете их по-змеиному изгибались молочные струи тумана. Встречные машины настойчиво сигналили на поворотах, и Вамбуа тоже отвечал им гудками.

Вот такие, не по-африкански осенние детали — они тоже милы и тоже незабываемы. И все-таки было досадно, что ничего не видно, и было досадно, что бездействуют фотоаппараты.

— В Рифт-Валли будет солнце, — словно угадав наше настроение, сказал Вамбуа, внимательно вглядывавшийся в туман. — Там всегда ясное небо, и там всегда светит солнце.

Перевал Лимуру не сравним, конечно, по трудности ни с кавказскими, ни с тянь-шанскими, ни с памирскими перевалами, но и здесь сбитые оградительные столбики и ржавые остовы машин молчаливо повествовали о случающихся катастрофах.

За перевалом облака приподнялись, и небо сразу посветлело.

— А дорога хорошая, — сказал кто-то из наших, глядя на убегающее вниз шоссе.

Мы уже заметили, что Вамбуа очень нравится, когда мы что-нибудь хвалим в Кении, и поэтому перевели ему фразу.

— Дорогу строили пленные итальянцы в годы второй мировой войны, — сказал Вамбуа. — Хорошо построили.

«Хорошо построили» — вот каким крылом коснулась мировая бойня Кении. Впрочем, и другими гранями, наверное, тоже коснулась, но это нелегко установить сразу.

…«Рифт» — это по-английски трещина, «валли» — долина. Стало быть, Рифт-Валли — это «Долина-Трещина».

И Долина-Трещина вдруг стала настойчиво просвечивать сквозь заросли кустов и деревьев по обочине дороги.

Меня Рифт-Валли не потряс так, как моего давнего строгого экзаменатора, но все равно я не мог оторваться от развертывающейся передо мною панорамы…

…Не мог оторваться… Но едва ли всем моим читателям понятно, чем, собственно, вызвано этакое волнение, и я должен объяснить суть дела.

Так вот, суть дела в том, что во времена в геологическом смысле сравнительно недавние (я не буду уточнять геологический период) сводовые поднятия в Восточной Африке рухнули, образовав огромные провалы в земной коре… Провалы постепенно заполнились рыхлыми осадками, заросли деревьями и кустарниками… Англичане до сих пор называют их рифтовыми долинами, а в советской научной литературе принята терминология, предложенная крупнейшим австрийским геологом Эдуардом Зюссом, — мы называем такие долины грабенами.

Грабены — они тянутся через всю Восточную Африку от устья Замбези и почти до Аравийского полуострова (Красное море обычно включается в эту систему). Но Рифт-Валли — это не только обобщающее понятие, но и имя собственное — так называют огромную тектоническую долину, врывающуюся в Кению из Танзании.

Вамбуа остановился на небольшой земляной площадке у шоссе, которая у нас в Крыму или на Кавказе называлась бы «смотровой», а здесь устроена для того, чтобы могли разъехаться на узкой дороге встречные машины.

Не знаю, чем не устроила смотровая площадка Людмилу Алексеевну, но, выскочив первым из микробаса, я услышал за собою тяжкий вздох и короткий вскрик:

— Держите меня! — воскликнула Людмила Алексеевна и бросилась…

Нет, не с обрыва на дно рифтовой долины, а вниз по дороге.

В бегущем человеке всегда есть что-то заразительное — другим тоже хочется бежать, — и вот уже за Людмилой Алексеевной бегут другие члены нашей группы, бегут, не зная куда, и — честно признаюсь — меня это устроило.

Я один вышел к обрыву. Я увидел круто уходящий вниз склон, заросший незнакомыми мне колючими и ползучими кустами, и увидел плоское днище Рифт-Валли в черных древесных оспинах.