Лунные горы

Про город в целом можно сказать многое, как, впрочем, и про любой другой. Так, Найроби отнюдь не равнинное поселение — он находится на высоте около 1650 метров над уровнем моря. По моим наблюдениям, в сибирских и среднеазиатских горах именно с такой высоты эта самая высота начинает ощущаться новичком, вызывает учащенное дыхание прежде всего, хотя ни о какой горной болезни, конечно, еще речи быть не может (ее симптомы у нетренированных появляются примерно с четырех тысяч метров, но многое зависит и от климатических условий). В Найроби я не чувствовал высоты совершенно, хотя уже года два не работал в горах, но, возможно, объясняется это весьма прозаически: мне не пришлось на плато Кикуйю совершать далекие пешие походы и подниматься в горы.

Название города в переводе с местных языков означает «свежий источник», «холодная вода», «чистый источник» — так нам, во всяком случае, тогда переводили.

Еще можно сказать, что в Найроби живет более трехсот тысяч человек. И что в городе имеются небольшие предприятия пищевой, обувной, мыловаренной, керамической, стекольной, текстильной, швейной промышленности, как добросовестно сообщено об этом в справочниках.

Но я хочу подчеркнуть другое: город очень красив и, наверное, не так уж много на белом свете городов, которые могли бы сравниться с ним.

У Догеля, между прочим, Найроби охарактеризован так: «При первом беглом осмотре города прежде всего бросается в глаза какой-то общий беспорядок и отсутствие уюта. Объясняется это тем, что Найроби — город in statu nascendi (в состоянии рождения. — И. З.). Основанный всего несколько лет назад, он напоминает собою один из тех североамериканских городов, которые быстро, в два-три года, возникают из ничего среди голой степи. Смело размечены длиннейшие проспекты и улицы, проведена сеть дорог (более 60 верст отличного шоссе в пределах города), поставлены плакаты, возвещающие: «место строящегося клуба такого-то», «место театра» и т. д., но готовых зданий относительно мало. Собственно, улицами можно назвать только главный проспект — Gouvernement Road и две-три улицы туземного квартала. Оно и понятно, если принять во внимание, что во всем городе насчитывается около 20 тысяч жителей, из которых лишь 1500 европейцев. Большинство же улиц имеет вид шоссе, по сторонам которого торчат кое-где одинокие дома. Между домами — пустыри, по сторонам шоссе — канавы, повсюду разбросаны груды камня, бревен и других строительных материалов… Когда спустя два месяца мы снова очутились в Найроби, город уже значительно обстроился и видно, что жизнь в нем разгорается очень быстро…»

Жизнь в Найроби действительно разгоралась очень быстро, и всего за полвека — не такой уж это большой срок в истории города — столица Кении стала неузнаваемой. Тому много причин. Они прежде всего экономического и политического характера. Об этом мне еще придется говорить. Но сейчас важно отметить вот что: неузнаваемой столица Кении стала отнюдь не за счет количественного роста — совершенно иным сделали город архитекторы и декораторы, таланту и искусству которых можно лишь позавидовать.

Улицы — как шоссе… Между домами — пустыри…

В жилой, а не деловой части города улицы до сих пор «имеют вид шоссе». Плохо? Нет, разумеется благо, это разумно и дальновидно: дома отодвинуты от проезжей части и, стало быть, меньше шума, меньше неприятных запахов и пыли… Если бы во всех-то городах так!

А пустыри Найроби… Пустыри были для декораторов тем же, что чистый холст для истинных художников: они сотворили на пустырях прекрасное. Невозможно не восхищаться их искусством: ведь не готовое взрослое дерево вставляли они в готовый пейзаж, а сажали молоденькие кипарисы, или эвкалипты, или вавилонские ивы, или ливанские кедры, заранее угадывая, как впишутся они в будущем в уже существующий ландшафт и как изменят они ландшафт — они, деревья — выходцы из разных частей света… Право же, тут есть чему поучиться.

Но вернемся к «центрам» Найроби.

Кроме так называемых европейских кварталов, есть в Найроби кварталы индийские и африканские. Индийские кварталы — побогаче, африканские — победнее, но ни те ни другие не выглядят так убого, как медины Касабланки, Рабата или Дакара. Я не был в домах, однако, по свидетельству более осведомленных авторов, дома лишены каких бы то ни было современных удобств. Но дома — каменные, прочные, построенные надолго. Хижин и лачуг в Найроби нет.

Индийцы-торговцы, люди, как правило, достаточно богатые или зажиточные (кстати, их в Найроби более ста тысяч, а европейцев около двадцати пяти), сами ставили себе большие каменные дома с витиеватыми балконами, а почему они лишены элементарных удобств, можно понять, прочитав «Автобиографию» Ганди, к которой я и отсылаю любознательных.