Лукавый Шаолинь

Воспользовавшись моим замешательством, Екатерина быстро собрала шпильки и положила их к себе в сумку. Протянула заколку. Зал облегченно вздохнул. Начальница обняла меня и прошептала на ухо:

— Месяц без гонораров, веренская сучка! И волосы убери, а то тебя попросту разорвут.

Месяц без гонораров! Всего лишь… За мою кошмарную выходку…

Я тихонько сошла со сцены, на ходу заплетая волосы в косу. Майор Вайшнавский был бледен, как мел. Больше никогда он не даст мне интервью. Скорее, сам будет допрашивать…

Около часа я просидела в ресторане, методично напиваясь. Пока ко мне не подошел владелец газеты. Он вдруг обнял меня, погладил по плечу и посадил в такси, что-то шепча на ухо. Не помню, что он говорил… Вполне возможно, что и «прости, Иней».

49

Прошло еще несколько месяцев. Я сдала государственные экзамены в университете и защитила димплом. И конечно, работала в газете, пытаясь понять жителей Краснокрестецка, таких непохожих на меня. Стать одной из них. Это не слишком получалось, но я не сдавалась. Иногда бывали и приступы панической атаки, когда я падала на асфальт, не в силах сделать ни шагу. Единственное, что действительно меня радовало — возможность немного пострелять из ружья в тире. Френд обычно с удовольствием присоединялся. И тогда мы ощущали что-то вроде душевной близости друг с другом.

Мучили меня и кошмары… Во сне я пыталась перелезть через колючую проволоку. А в это время в спину стрелял Вайшнавский, глядя без всякого выражения. Или же преследовал человек без лица. Или поутри, которые тщетно пытались что-то объяснить. Но чаще всего в этих сновидениях я убивала Френда. А потом стояла на коленях и шептала, что так было надо. Его жизнь — в обмен… В обмен на что?

Видела я и другие сны, куда более приятные. Татуру, живую и манящую. Ее старинные улицы, жизнерадостных людей и церковь XVI века. Она хотела жить! Или же умереть навсегда. Слишком ужасным было существование в роли отрицательного эгрегора. И в этом могла помочь только я.

Но накануне грядущего Апокалипсиса мы с Элей были заняты собственными жизнями. Плевать я хотела на что-то, кроме своей семьи и карьеры.

«Журналистика — четвертая власть, — постоянно твердила Екатерина. — От ваших поступков зависит общественное мнение. Люди верят прессе куда больше, чем политикам, ученым и даже самим себе. Я хочу, чтобы вы поработали над чем-то грандиозным и важным. Над тем, о чем потом будете вспоминать в старости, сидя в окружении внуков».

И я взялась за дело — написала статью, в которой ярко живописала красоту затопленной Татуры, а также ее злодейское уничтожение. В следующем номере — открытое письмо в правительство Краснокрестецка. В городе проживало немало потомков жителей мертвой Татуры, и я предлагала осушить водохранилище в том месте. И возродить прекрасные заливные луга. И пойти в церковь на службу, слушая колокола. Интересно, по ком они звонят?

Екатерина отнеслась к моей затее абсолютно равнодушно.

— Я опять худею, потеряла уже два килограмма. Ужас, скоро ветром сносить будет. Это все из-за развода с мужем, — пожаловалась она. — А гонорара ты, Иней, не получишь за этот текст. Мы платим только за городские темы.

— Да уж переживу. Главное, надо как-то расшевелить правительство.

И я расшевелила. Я смогла. В тот же день нас с Екатериной вызвали на ковер в Администрацию города.

— Что это? — спросил глава Краснокрестецка, брезгливо держа полосу двумя пальцами.

— Г-газета, — промямлила я.

— Вижу. Инна Рубежанская, что вы написали?

— Сс-статью про зат-топленный ггород, — заикалась я.

Ужас мой усилился, когда я увидела Вайшнавского. В его глазах читалась откровенная неприязнь.

— Зачем вы, Инна, нарываетесь на проблемы? — уже мягче спросил глава. — Вы же здесь на птичьих правах.

— Она больше не будет, — вдруг заступился за меня Вайшнавский.

— Не будет? Вы за нее ручаетесь?

— Я ручаюсь, — твердо сказала Екатерина. — Инна вообще не получит гонораров за эту неделю.

Страх прошел. Я вдруг почувствовала холодную злость. И подняла голову, как будто бы родилась в Краснокрестецке. Я посмотрела в глаза им всем:

— Нет! Не сдамся! Это актуальная жизненная статья. Какой вред она наносит ЗАТО?

— Вы правда не понимаете? — спросил Вайшнавский. — Затопление Татуры неразрывно связано с появлением Краснокрестецка. Да его вообще бы не было, если б не водохранилище. Большинство горожан — потомки тех, кто жил в Татуре. А что вы предлагаете… Построить новый город и открыть Краснокрестецк? Или сократить число его жителей до сотрудников завода? Крамольные мысли, Иней, крамольные.

— Я никогда не хотела нанести вред ЗАТО…

Господи, какая ложь! Да я мечтала затопить его в кровавых реках.

— Не верю, — поморщился глава. — Еще одна выходка, подобная выниманию шпилек, и…

— Две недели без гонораров! — сказала Екатерина.