Читаем Лучшее полностью

Питался доктор плодами райби, иньюена, юлла и пиоры, когда для них был сезон. А девять дней межсезонья не ел ничего. Одежду он шил из растения колг, бумагой ему служили листья пейлми, печатное устройство заправлял соком растения бьюеф, а для резки бумаги приспособил камень слинн. Все, что ему требовалось, он брал у природы. Никогда не использовал выращенное на обработанной земле и ничего не просил у чужеземцев — бедный миссионер, преданный своему делу.

Сейчас он вытаскивал из клиники свои вещи и складывал в кучу, а послушница Мойра П. Т. де С. уносила часть из них в свой гиолач-домик, где они будут храниться до завтрашнего утра. Потом дох-доктор традиционно предал огню клинику, а через несколько минут и свой домик. Все это было символом большого ностоса — обновления. Дох-доктор нараспев прочел великие рапсодии. К нему подходили другие люди и декламировали вместе с ним.

— Это не смерть волокон гиолач-травы, — речитативом произносил он, — это прямая дорога в восхитительную безграничную жизнь. Эти пеплы — входная дверь, и каждый из этих пеплов свят. Все становится частью единства, которое выше собственного «я». Это не смерть обломка половицы из гивиса, не смерть комка растрескавшейся глины, не смерть клеща или вши в складке кожи. Все они стали частью великой общности.

Он сжег, развеял, продекламировал и положил на язык шарик горького пепла. И отчасти испытал чувство великого единения. Он съел святой иньюен и святой юлл. А когда с домом и клиникой было покончено, наступила обновляющая ночь. Бездомный человек лег на траву и под спейр-не-бом уснул безмятежным сном.

Наутро доктор приступил к сооружению новой клиники и дома.

— Это последние здания в моей жизни, — сказал он себе.

Великое событие, к которому он шел — смерть. Ему досрочно открыли путь к великой общности. Поэтому он строил очень аккуратно, соблюдая ритуал последней постройки. И заделывал щели в обоих домах особой глиной, которая придает пеплу особую горечь.

Краг-шестнадцать прикатился, когда дох-доктор достраивал клинику. Сфайрикос помогал ему строить и заодно получал консультацию по своей болезни. Орудуя ложноножками, Краг-шестнадцать необычайно быстро плел косички из травы — десять или даже сто одновременно, толстых, тонких, какие требовались, и все с завидной скоростью. В плетении косичек ему не было равных.

— Забытая ножка все еще страдает? — спросил дох-доктор.

— Еще как! У нее истерика, она охвачена ужасом. А я даже не знаю, где она. И она тоже не знает. По-моему, это тайна за семью печатями. А вы уже придумали, как нам помочь? Мне и ей?

— Нет, к сожалению.

— В справочниках ничего нет?

— Ничего, что можно идентифицировать как ваш случай.

— Какие-нибудь похожие истории?

— Знаете, Краг-шестнадцать… пожалуй, все-таки есть сходный случай. Правда, вам это не поможет. И мне тоже.

— Это очень плохо, дох-доктор. Что ж, буду с этим жить. А маленькая ножка в итоге с этим умрет. Прав ли я, предполагая, что ваш случай чем-то похож на мой?

— Нет. Мой больше похож на случай вашей потерявшейся ножки.

— Что ж, буду делать, что могу, для себя и для нее. Вернусь к старому средству, нашему волшебному бальзаму. Хотя мерцающей смазки на мне и так уже чересчур много…

— Как и на мне, Краг-шестнадцать, в некотором смысле.

— Раньше я стыдился своей болезни, скрывал ее. Но после встречи с вами решил поговорить с приятелями. И у меня появилась надежда. Но прежде я должен опорожнить свой большой базу.

— У сфайрикои нет базу.

— Это бородатая шутка, дох-док. Вот что я решил. Поскольку моя собственная смазка работает неудовлетворительно, я хочу попробовать специальный вид бальзама.

— Специальный вид? Очень интересно, Краг-шестнадцать. Знаете, мой собственный бальзам, кажется, совсем потерял эффективность.

— У меня есть подруга, дох-док. Или друг. Как правильно назвать? Она четверного типа относительно моего пятерного. Эта особа, хоть и неразборчива в связях, — мастер своего дела, специальный бальзам выделяет в изобилии.

— Боюсь, мне он не подойдет, Краг-шестнадцать. Но, возможно, для вас это решение. Ведь бальзам специальный? Он растворяет все проблемы? Включая даже те, что не принято считать проблемами?

— Это самый особенный из всех бальзамов, дох-док. Он растворяет абсолютно все. Надеюсь, он проникнет к моей забытой ножке, где бы та ни скрывалась, и погрузит ее в добрый вечный сон. Ножка будет знать, что она — сон, и перестанет меня мучить.

— Если б я не прекращал практику, Краг-шестнадцать, я бы раздобыл немного такого бальзама и поэкспериментировал. Как зовут ту четверную особу?

— Торчи-двенадцать.

— Да, я слышал о ней.

Все знали, что идет последняя неделя жизни дох-доктора, и каждый стремился сделать так, чтобы его счастье стало еще полнее. Утренние шутники превзошли самих себя, особенно арктосы. В конце концов, доктор умирал от их болезни, которая для самих арктосов не смертельна. Шутники весело проводили время возле клиники, и у дох-доктора зародилось малодушное ощущение, что жизнь все-таки предпочтительнее смерти.

Перейти на страницу:

Все книги серии Зарубежная фантастика «Мир» (продолжатели)

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии