— Все не то, — сказал Арпад. — Нечего тут делать. Продолжу свои экспедиции в других местах, и, возможно, что-то найду.
— А мне кажется, мы именно там, где надо, — возразил Великоф.
— Оно вокруг нас, Арпад, то, что ты искал, — подтвердил Вилли Макджилли.
Но Арпад Аркабаранян остался равнодушен к обитателям илистых вод, красных песков и пещер в красных песках, словом — ко всему. Он совершенно утратил интерес к окружающему. Троица вернулась в отель «Симарон», так и не найдя никаких примитивных созданий, никаких недостающих звеньев.
Они снова зашли в комнату отдыха. Доминошники сидели на своих местах и апатично забивали козла.
— Вы точно уверены, что в ваших местах нет странных существ? — спросил Арпад Лангустию Сом.
— Джон Солт — странное существо, а он родом из этих мест, — подсказала Ракела. — Лакрица, по-моему, тоже странный. Да и Оранг Лесовик — слишком уж увлечен футболом. У всех троих — примесь крови обычных людей. Они такие же странные, как и вы трое. И Комета, тот, что играет в пул, тоже какой-то странный. Но я не знаю, примесь какой крови стала причиной его странности.
— Он давно здесь? — спросил Великоф.
— Он возвращается каждые восемьдесят семь лет. И остается примерно на три года. В этот раз он здесь уже больше двух лет. Потом отправляется на очередной круг. Ездит в пространстве среди планет и звезд.
— Вот как? И на чем ездит? — спросил Великоф, высунув язык и скосив глаз.
— На конной упряжке, на чем же еще?
— Эй, Комета! — крикнул Вилли Макджилли. — Ты и вправду ездишь среди планет и звезд на конной упряжке?
— Все верно, — ответил высокий седобородый мужчина по имени Комета. — Коня зовут Пипи-газ, а повозку я называю Харма. Конь — кляча, повозка — раздолбана, но худо-бедно ездим.
— Троньте глину для молний, — приказала Лангустия Сом.
Все дотронулись до глины. (Впрочем, здесь все было из обожженной глины, даже домино.) И вспыхнули молнии — фантастические молнии. Засверкали из каждой щели и трещины ветхого отеля. И это сияние было ярче, чем все лампы мира на сомовьем жире. И не прекращалось. Прокатились раскаты грома, и послышался дальний рев за несколько километров западнее от бури.
Явились гиганты и встали по углам комнаты. Все они были похожи друг на друга, словно братья. Высокие, мрачные, заросшие бородами по самые глаза, в черных широкополых шляпах. И все под три метра ростом.
— Боюсь показаться наивным, но это и есть гиганты? — спросил Великоф.
— Верь глазам своим, да, гиганты, — ответила Лангу-стия. — Их в здешних краях больше, чем нас самих. Иногда обычные люди видят их, но не понимают, что они тоже обычные люди. Из-за этого и весь сыр-бор. Думаю, именно этот сыр-бор и привел вас сюда. Но они не обезьяны, не медведи, не монстры. Они тоже люди.
— И вы одной с ними породы? — спросил Великоф.
— Это мои дядюшки, старые холостяки. Вот почему они такие высокие и молчаливые. Вот почему стоят по углам комнаты. И вот почему роют себе пещеры по берегам и обрывам, а не живут в хижинах. Крыши хижин для них слишком низкие.
— Почему бы не построить высокие хижины? — удивился Вилли Макджилли.
— Вам это можно, — ответила Ракела, — а им — нет. У них свой путь. Они сутулятся и ходят на полусогнутых, потому что чувствуют себя слишком высокими. Не бреются, не стригут волосы и зарастают по самые глаза, и все тело у них покрыто волосами. Они кастраты от природы. Ни детей, ни домашнего очага — поневоле станешь долговязым и неуклюжим. То же бывает с кастрированными быками, медведями и обезьянами — они также вырастают большими и нескладными. Видите, они очень застенчивы, а многие ошибочно принимают их застенчивость за свирепость.
Глухой рев к западу от бури становился все громче. Река вдруг угрожающе ожила. Все в помещении осознали, что снаружи потемнело, хотя до ночи было еще далеко.
Комета отдал свой кий одному из гигантов и подсел к знаменитостям.
— Вы волхвы? — спросил он.
— Да, я волхв, — сказал Вилли Макджилли. — В современном мире нас называют знаменитыми учеными. Великоф тоже волхв, а вот Арпад сегодня перестал им быть.
— Поначалу я вас не за тех принял, — сказал старик Комета. — Тех троих я встретил несколько циклов назад. У них было слово Завета, и по зову этого слова они шли из далеких мест. На дорогу они отвели две тысячи лет и боялись, что еще до окончания пути мифотворцы объявят, что они, мол, уже дошли. Еще боялись, что их опередят фальшивые волхвы и создадут превентивный миф. Сдается мне, так и случилось.
— А мифы о тебе, старина, тоже бегут впереди тебя или все в них правда? — спросил Вилли Макджилли. — Я смотрю, язык у тебя хорошо подвешен — в самый раз, чтобы пустить по миру не один миф.
— Спасибо, именно этим я и занимаюсь. Мифы не могли рождаться только в далеком прошлом, мифы — это часть насущного, которым поддерживается настоящее. А я очень хочу поддержать настоящее, ибо часто живу в нем.
— Расскажи нам, старина, почему именно Бумеровы Отмели стали тем местом, куда возвращаются кометы, — попросил Вилли.