Лучше умереть

Пара механиков наблюдала за нами. Как и агент, который отвёз меня из отеля на аэродром. Они болтались поблизости, но не так близко, чтобы пилот мог чувствовать себя стеснённым из-за того, что кричал на меня. Но и не так далеко, чтобы они пропустили всё, что он сказал. Механики, по-видимому, изучали что-то на экране карманного компьютера, у которого не было клавиатуры. Агент возился со своим телефоном. Все они были чрезмерно занятыми и притворялись, что не замечают нас. Но они явно прислушивались к каждому слову и наслаждались нашим противостоянием. Пилот был настроен воинственно. Все хотели увидеть, как дела пойдут дальше. Не закончится ли словесная перепалка физическим столкновением. Или хоть чем-нибудь, что оживит их вечер.

— Я доставлю вас так близко к границе, как только это возможно, — сказал пилот. — Прямо к цели. Но мы останемся на стороне США. Я не буду участвовать в незаконном пересечении границы. Так что не просите меня об этом снова. Вам всё ясно?

Я сказал:

— Хорошо. Пусть будет Лос-Гемелос. Американская сторона. Давайте взлетать.

Когда я придумывал этот план, я полагал, что у меня будет время как минимум до восьми утра, чтобы его осуществить. Может быть, до девяти утра с натяжкой. Теперь было ясно, что на это уйдет уйма времени. Но если бы люди Уоллворка настояли на том, чтобы забрать грузовик до утра, Дендонкер узнал бы об этом. Я был в этом уверен. И он понял бы, что я обманул его. Мне было наплевать на это, но это означало бы смертный приговор для Фентон. Больше нельзя было терять ни секунды.

Механики перестали пялиться в свой компьютер и направились к единственному ангару с открытой дверью. Агент убрал телефон и сел за руль своего серебристого «Крайслера». Пилот забрался в кабину вертолёта. Его силуэт был мне знаком. Это был «Sikorsky UH-60M». Гражданская версия «Чёрного ястреба», который использует армия. У этого было больше антенн, у него были колёса, а не салазки и он не был пыльно-зелёным.

Он был глянцево-чёрного цвета. Длинный, гладкий и угрожающий. Как хищник, а не как рабочая лошадка. На его хвосте был номер, но ничего, что указывало бы на то, какому агентству он принадлежал. Просто неброская надпись «Соединённые Штаты» серыми буквами в задней части фюзеляжа. Я забросил свой рюкзак в заднее отделение, забрался вслед за ним, закрыл дверь, пристегнулся к одному из откидных сидений, обращённых назад, и надел наушники.

Пилот приступил к выполнению предполетных процедур, и как только винты завертелись и вертолёт начал подпрыгивать, стремясь оторваться от земли, я услышал его голос по внутренней связи.

— Извините за это маленькое шоу. Мне нужно было убедиться, что эти ребята запомнят мой отказ пересечь границу. Просто на всякий случай.

— На случай чего?

— На тот случай, если вас поймают. Вот как мы поступим: я попытаюсь приземлиться прямо у границы, как и обещал. Но мы будем в пустыне, а ветер в ней непредсказуем. В последнюю минуту я могу сбиться с курса. Всего несколько метров на юг. Я зависну примерно в трёх метрах от земли на пару секунд. Мои колёса не коснутся мексиканской земли. Никакого нарушения суверенитета. Но если вы, без моего предварительного ведома или согласия, воспользуетесь ситуацией и внезапно выпрыгнете из вертолёта, я ничего не смогу с этим поделать.

— Это сработает?

— Конечно, мы всегда так делаем.

* * *

Вместе с проходом по туннелю, мне потребовалось чуть больше двенадцати часов, чтобы добраться от штаб-квартиры Дендонкера в школе, до отеля в Биг-Спринг. Сегодня, включая 3-х километровую прогулку от зоны незаконного сброса, на обратный путь у меня ушло чуть меньше пяти часов. Время в воздухе прошло без происшествий. Пилот знал своё дело. Он летел быстро, плавно и прямо. И я дремал столько, сколько позволял грохот, а также пульсация роторов и двигателей.

Я проснулся, когда мы опустились на двадцать метров. Я думаю, пилот был чем-то вроде актера-методиста. Это дало мне сигнал отстегнуть ремни безопасности, оставить наушники и открыть дверь. Кабина наполнилась шумом. Нисходящий поток чуть не вытащил меня наружу. Я не видел землю. Три метра, сказал пилот. Перспектива прыгнуть в темноту не прельщала. Затем я почувствовал, что вертолёт снова начал подниматься. Времени больше не было и я выпрыгнул. Мои ноги коснулись земли. Я пригнулся и оставался в таком положении до тех пор, пока рёв, шум и ветер не стихли.

Следующее, что я сделал, это проверил свой телефон. От Уоллворка ничего не было. Надеюсь, они не двигали грузовик.