Лучше не бывает

Дьюкейн отдернул руку и быстро вышел из комнаты. Он пролетел через холл и распахнул дверь, оказавшись в неожиданно ярком свете, заморгал глазами. Стремительно шагая по мостовой, он почти столкнулся с Бираном, который нес бутылку. Они изумленно посмотрели друг на друга, и, прежде чем Дьюкейн торопливо возобновил свой путь, он увидел, что лицо Бирана исказилось от страха.

25

– Почему животные не умеют сморкаться? – спросил Эдвард.

Казалось, никто не знает ответа на этот вопрос и не готов вступить в дискуссию по этому поводу. Пола смотрела на страницу «Энеиды», но видела свое собственное беспокойство, а Дьюкейн был занят составлением и редактированием мысленного интимного фотоальбома Джуди Макграт.

– Дядя Тео просит Минго, – сказала Генриетта, только что вошедшая в кухню. – Джон, вам пришла открытка.

Близнецы вытащили спящего Минго из уютной корзины Монроза и унесли его, придерживая с двух сторон.

Дьюкейн посмотрел на открытку с женщиной в чадре. На другой стороне Кейт писала:

«Дорогой, женщина под чадрой – восхитительное зрелище, но лучше уж восхищаться, чем самой надеть чадру. Место великолепное. Утром видела нескольких собак, занимающихся чем-то очень необычным. Не буду писать подробней в почтовой открытке. Не знала, что у собак бывают пороки. Крепко люблю.

Кейт».

Дьюкейн опять перевернул открытку и сумрачно посмотрел на женщину под чадрой. Он вспомнил, как его самого волновали женщины под чадрой, когда он был в Танжере, и это воспоминание очень неприятным образом смешалось с сильной аурой Джуди, все еще стоявшей перед его глазами. Забавно, что встреча с не прикрытой ничем Джуди почему-то напомнила ему о прячущихся от взоров африканских женщинах. Что-то механическое в нем одинаково реагировало на два совершенно различных зрелища. Я становлюсь отрезанным от мира, как Рэдичи, все непрямо, все – в моем сознании. Потом он задумался, а что выдумываю я? Вопрос не был лишен интереса.

Он снова перевернул открытку и постарался сконцентрировать свое внимание на Кейт: милая Кейт с нимбом жестких золотых волос, с ее пылкой и любящей натурой. Но Кейт, видимо, ускользала от его внутреннего взора, и то место, которое она занимала в центре его жизни, казалось опустевшим или просто сокрытым. То же самое механическое чувство. Я нуждаюсь в ее присутствии, подумал он. Я становлюсь хуже в ее отсутствие.

Дьюкейн был взволнован не только Джуди, но и тем, что она сказала ему. На первый взгляд открытие, что Рэдичи проводил свои «сеансы» в бывшем бомбоубежище под департаментом, подтверждало правоту людей, обеспокоенных государственной безопасностью. Магия могла быть просто прикрытием, экстравагантным и привлекающим внимание фасадом, за которым скрывались совсем другие ночные занятия. Однако, по зрелом размышлении, Дьюкейн решил, что это не похоже на правду. Если Рэдичи желал всю ночь оставаться в учреждении, ничто не могло помешать ему в этом, но дополнительная уступка фантазиям, включающая присутствие девушек, была рискованной, если у него были другие цели. Нет, решил Дьюкейн, все на самом деле было таким, как кажется. Но каким оно казалось? Ужасное ощущение механического опять вернулось к нему. Может быть, в этой загадке вообще нет центра, нет ничего, кроме меланхолических сексуальных экспериментов неуравновешенного человека?

Дьюкейн решил, что следующим ходом будет встреча с Макгратом, и пусть он покажет место в подвалах, где Рэдичи занимался тем, чем занимался. Дьюкейн не желал больше лицезреть миссис Макграт, как он и написал мистеру Макграту, приглашая его в департамент на воскресенье. После этого, повинуясь инстинкту убежать, Дьюкейн приказал Файви отвезти его в Дорсет. Он был измучен всем этим делом и сердечно желал бы, чтобы Октавиен и Кейт были здесь. От премьер-министра пришло послание, он просил подтвердить, так ли обстоит дело, как сказал ему Октавиен, а именно, что дело Рэдичи застыло в мертвой точке, и требовал отчета, пускай в нем и не будет выводов. Когда Дьюкейн получил это послание, он понял, как далек был его интерес в этом деле от чисто официального. Он был глубоко вовлечен в него и пытался разгадать ради самого себя. Он чувствовал, как его как будто нарочно тянет вперед упругая нить. Казалось бы, след приводит куда-то, но неожиданно случается что-то и открывает следующий отрезок пути.