Ложь во спасение

На то, чтобы взломать дверь, ушло не больше пяти минут. Слесарь из местного ЖЭКа – здоровяк с фиолетовым, словно разрисованным сетью сосудистых звездочек лицом, густыми рыжеватыми усами и косой саженью в плечах – справился со своей работой играючи. Лейтенант, все время наблюдавший за его действиями с недовольным выражением лица, одобрительно крякнул и, как полагается, первым вошел в квартиру. Следом за ним скрылся в проеме двери сосед в тапочках, потом – слесарь. Дав себе фору в несколько секунд, Евгений замялся на пороге, пытаясь разогнать в воображении картинки той ночи, когда ему уже пришлось побывать здесь. Они мелькали перед глазами, как кадры кинохроники, отрывочные и беспорядочные, в ускоренном режиме.

Он так и остался стоять на пороге, в темной прихожей, поняв, что просто не может заставить себя сдвинуться с места и войти в комнату, из которой уже доносились до него приглушенный испуганный вскрик соседа по подъезду и деловитое покашливание лейтенанта.

«Значит, нашли», – подумал он, переминаясь с ноги на ногу. Помедлил еще секунду и переступил наконец порог двери, сглотнув подступающий к горлу ком тошноты.

И увидел то, что и ожидал увидеть.

Сосед в тапочках качал головой и что-то бормотал себе под нос, глядя расширенными от страха глазами туда, куда Евгений старался вообще не смотреть. Участковый уже нажимал кнопки мобильного телефона, вызывая оперативную группу на место происшествия. Слесарь молча разглядывал свои большие руки и хмурился. Сомнений в том, что хозяин квартиры мертв, и быть не могло – чего стоил один только запах.

Слизень лежал на диване, в том же самом положении, в котором они с Яной оставили его здесь несколько дней назад.

– Кажется, у нас здесь убийство, – заключил лейтенант то, что и так было очевидно, поморщившись от неприятного запаха.

– Я же… – изменившимся голосом пробормотал сосед в тапочках, обращаясь почему-то к Евгению. – Я же как чувствовал. Я еще три дня назад подумал: что-то сегодня Слизня… то есть Гаврилыча… не видно… Три дня назад! Надо было сразу в милицию…

Сосед так сокрушался, как будто думал, что если бы милиция нашла убитого три дня назад, она сумела бы его воскресить, а теперь момент был упущен. Впрочем, тут же поправил себя Евгений, пока еще никто точно не знает, был три дня назад Слизень жив или мертв…

Никто, кроме них троих. Кроме него, кроме Яны и кроме еще одного человека, который в тот вечер побывал у них в квартире.

В ответ он сочувственно кивнул соседу и ничего не сказал.

В ожидании прибытия следственной бригады участковый присел на деревянную табуретку и сложил руки в замок.

– Руками здесь ничего не трогать. И, пока бригада не приедет, не расходиться, – пробасил он, ни на кого не глядя.

В маленькой темной комнатке вчетвером им было тесно – Евгений и два других понятых стояли кругом возле дивана.

– Слышь, лейтенант, может, хоть форточку откроем, а? Задохнемся же тут от этого запаха. Бригада твоя пока приедет, здесь уже не один труп будет, а целых пять, – озабоченно пошутил слесарь.

Подумав несколько секунд, лейтенант кивнул, чтобы тот приоткрыл форточку. Дышать легче не стало, но звуки субботнего утра, доносящиеся со двора, немного разрядили атмосферу склепа. Евгений упорно не смотрел на диван, изучая почти невидящим взглядом окружающую обстановку: пожелтевшие обои на стенах, растрескавшуюся штукатурку на потолке и грибковое пятно в самом углу, над телевизором.

– Кажись, ничего не украли, – выдвинул предположение слесарь, оказавшийся теперь из всех них самым разговорчивым.

Лейтенант угрюмо кивнул. Сосед в тапочках, подумав, ответил:

– Да у него и брать-то нечего. Телевизор, и тот уже черт знает сколько времени не работал. Деньги вечно в долг просил похмелиться… И никакого золота и драгоценностей у него тоже не было. Что с него возьмешь?…

– Бытовуха, – с видом профессионала заключил слесарь, вызвав едва заметную усмешку совсем приунывшего от перспективы провести половину субботнего дня в компании покойника лейтенанта. – Обычно так и бывает. Выпивают себе мирно два человека, потом вдруг начинают ссориться, и один другого по голове тяжелым предметом – хрясь! – и поминай, как звали…

– Выпивали, говорите? – спустя несколько секунд озадаченно протянул сосед в тапочках. – Только что же они выпивали? Ни выпивки, ни стаканов нет. И этого… предмета тяжелого, которым… Нет тоже.

Слесарь в ответ поскреб пятерней затылок и глубокомысленно промолчал.