Ложь во спасение

Все, включая лейтенанта, дружно оглядели небольшое и темное пространство комнаты в поисках выпивки и «тяжелого предмета». Евгений, хоть и знал заранее про выпивку и про тяжелый предмет, оглядел тоже, стараясь, чтобы взгляд ненароком не зацепил покойника на диване. Как водитель экстра-класса, он тщательнейшим образом обходил «препятствие», лавируя взглядом между диваном, темной деревянной тумбочкой и трехстворчатым одежным шкафом, на котором от времени и от влажности вспучилась и растрескалась рыжеватая полировка. Старался, но комната была узкой, маленькой, поэтому мертвец никак не исчезал из поля зрения, вырисовывался все время где-то сбоку, когда Евгений смотрел на потолок, на стену, на тумбочку, на сидящего на табуретке лейтенанта и на шкаф. И даже когда он опустил взгляд в пол, на фоне замысловатого геометрического рисунка пыльного и затертого линолеума замаячила мертвая рука, свисающая с дивана.

Он вспомнил, как в вечер убийства эта рука сползла вниз с подлокотника кресла в его гостиной и качнулась в воздухе. Вспомнил и ощутил вновь панический ужас, охвативший его в тот момент. И еще вспомнил белый металлический браслет на запястье и круглый циферблат с большими стрелками. Часы, которые продолжали исправно работать и показывать точное время идущей вперед жизни, несмотря на то что жизнь их владельца уже остановилась.

«Часы», – мысленно повторил Евгений и в первый раз за время своего присутствия в квартире заставил себя прямо посмотреть на тело, лежащее вниз лицом на диване.

Часов на руке не было.

С этого момента он почти перестал замечать происходящее. Участковый, нервно поглядывая на экран мобильника, периодически набирал какие-то номера и разговаривал то грубоватым, то извиняющимся тоном. Прибытие следственной бригады, видимо, задерживалось. Сосед в тапочках все продолжал сам с собой рассуждать о случившемся, слесарь вышел в коридор и вскоре вернулся, принеся с собой в комнату запах табачного дыма.

Все это Евгений видел, словно в тумане. Кажется, он отвечал на какие-то вопросы, когда появившийся наконец на пороге следователь в компании еще нескольких своих коллег с громкими голосами начал осмотр места происшествия. «Когда вы в последний раз видели потерпевшего? Не замечали ли в подъезде кого-нибудь подозрительного? Не слышали ли громких голосов и криков?»

Он отвечал скорее всего невпопад, потому что думал все время о другом. Взгляд, как магнитом, тянуло в одну точку. Вместе с другими понятыми они вскоре переместились на кухню, где следователь, оказавшийся лысоватым кряжистым мужиком слегка за сорок, с пышными гренадерскими усами и большими глазами навыкате, что-то долго писал на кухонном столе. Стол был уставлен грязными тарелками и чашками с темно-коричневым от чайной пленки нутром, усыпан хлебными крошками, которые представитель следственных органов не долго думая смахнул ладонью на пол.

Этого не может быть, в сотый раз мысленно повторил Евгений.

Эти проклятые часы не могли никуда исчезнуть. Они не могли испариться, раствориться в воздухе. Они не могли быть простой галлюцинацией – тогда, наклонившись, опуская тело на диван, Евгений отчетливо слышал, как тикал внутри механизм. Он помнил браслет из белого металла и темный циферблат под стеклом, покрывшимся от времени мелкими царапинами. Помнил время, которое показывали часы в ту ночь, – восемь минут первого.

Теперь часов на руке не было.

И если отбросить в сторону версию о вмешательстве потусторонних сил, в существование которых Евгений никогда не верил, это значило, что за прошедшие с момента убийства несколько дней в квартире кто-то побывал. Кто-то зашел сюда, снял часы с руки покойника и вышел, забрав их с собой.

Это значило, что невидимая игра, которую затеял кто-то у него за спиной, продолжалась. Цель по-прежнему была непонятной, а средства ее достижения – по меньшей мере странными.

Ему снова стало страшно. Как будто он оказался у края пропасти и навалилась вдруг темнота, непроницаемая и густая, затмив собой очертания окружающего мира. И нужно было сделать шаг наугад, зная, что этот шаг в темноте может оказаться последним.

Охрипшим голосом он попросил у следователя сигарету. Выйдя в подъезд, долго чиркал зажигалкой, пытаясь поймать узкое пламя, задуваемое ветром из приоткрытой оконной рамы. Неприятное ощущение, будто кто-то невидимый стоит у него за спиной, пристально наблюдая за его действиями, читая, как по-написанному, его мысли, не отпускало – напротив, становилось еще сильнее. Быстрыми и глубокими затяжками он в считанные секунды уничтожил сигарету до самого фильтра, обжигая губы и почти задыхаясь.

Этот кошмар не закончится никогда.

Этот покойник сведет его за собой в могилу, дай только срок. Он отомстит ему за те побои в подъезде так, что мало не покажется. Он заставит его задохнуться от собственного бессилия. Он будет преследовать его уже после смерти до тех пор, пока Евгений окончательно не сдастся. И если они встретятся в раю – он и там от него не отстанет. Лучше уж ад, чем такое соседство.