Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...

— Значит, да. Вот ответ на задачу о камне. Сотворить смог, а поднять не могу. Ты, пожалуй, первый подвел меня к мысли о границах могущества и воли…

Мне показалось, что он опечалился.

— Александр Иванович, — позвал я Шульгина. — Мы тут только что разрешили одну нерешаемую задачку, по поводу чего необходимо расслабиться. Присоединяйся, а то стоишь, как Каменный гость…

Я похлопал по плечу Арчибальда, как старший товарищ.

— Ладно, не грусти. Тебе предстоит узнать много еще более разочаровывающих истин. А пока свободен, если с нами выпить не хочешь.

— Спасибо, без меня. Я лучше прослежу, чтобы вечер завершился согласно вашим пожеланиям.

— Ну и давай, не обижайся, если что не так…

— А что, собственно, произошло? — спросил Удолин, когда мы с Сашкой подсели к ним и я вылил большую рюмку коньяка в свою чашку кофе.

— Да ничего особенного. Ошибочка вышла, хрестоматийная. Была в мое время такая детская сказочка, «Старик Хоттабыч». Там добрый джинн все время старался сделать как лучше, а выходило наоборот. К примеру, во время ответственного футбольного матча решил каждому игроку дать по личному мячику, чтоб не бегали по всему полю и не дрались за один на всех…

— Забавно, — усмехнулся профессор и потерял интерес к теме. Что-то другое его сейчас занимало.

А я подумал, что, располагай я необходимой мерой цинизма, вместе с Арчибальдом мог бы провести классный эксперимент. На самом деле, устроить этой ночью так, чтобы каждый получил себе вожделенного партнера-дубля, и понаблюдать со стороны за результатом. Как в социологии — рейтинговое голосование. Очень возможно, что кое-кому пришлось бы предстать в нескольких ипостасях, зависимо от числа претендентов. И наоборот, разумеется. Сократ, если не ошибаюсь, или Платон заявлял: «Истинно целомудренна та женщина, которую никто не пожелал». Вот и узнал бы, как у нас с этим делом обстоит.

Технически устроить такой перформанс труда бы не составило, только следовало продумать вопрос, как быть с «оригиналами».

Нет, к черту такие эксперименты и даже мысли о них. Это будет намного хуже «Соляриса», даже если задокументированные результаты останутся известны только мне одному. Я ведь тоже, по условию, должен оказаться объектом эксперимента, оставаясь, одновременно, его единственным субъектом.

А что еще может прийти в «голову» Арчибальда в любой из следующих моментов? Особенно в свете последнего разговора. Черт знает, вдруг методикой контент-анализа он сообразит, что на самом деле между нами сейчас произошло?

Мотать нужно из Замка, и поскорее, — вот единственный разумный выход. Если у меня раньше и имелись обоснованные сомнения, они прямо сейчас и исчезли, как с летних яблонь дым.

А тем, кто решил перехватить у Игроков эстафетную палочку, я не судья и не сенсей.

Но вот признание, из Арчибальда добытое, что над Сашкиным убежищем Замок не властен абсолютно, дорогого стоит.

Глава восемнадцатая

В чем Арчибальд не обманул, так в том, что женщинам он отбил всякий вкус к личным взаимоотношениям. Я под его воздействие не попал, по известной причине, и под утро, уводя из «дворца» Ирину, видел, что самые крепкие расходились, в достаточной мере пьяные и слегка контуженные. Тем самым. В общем — все нормально. Хороший Новый год, не говорю про другие праздники, так и должен завершаться.

Я, трезвый до отвращения, старательно и ласково раздел подругу, уложил в мною же расстеленную постель, налил бокальчик минералки, слегка сдобренной вермутом. Выпить она выпила, с благодарностью, но мои притязания отвергла. Значит, точно Замок постарался, напуганный моими угрозами. В противном случае какая же дама откажется от самых невинных объятий после всего ранее случившегося? А тут было почти болезненное неприятие.

Ну и хорошо. Держим, значит, ситуацию под контролем.

— «Чудны дела твои, Господи», — сказал Шульгин, благодушно улыбнувшись, расправив затвердевшие за последнее время черты лица, и тут же выдал ссылку: — Как любил повторять один мой приятель, священник-модернист еще советского времени, регулярно получавший затрещины и угрозы то от церковного, то от лубянского начальства. А я ему, по доброте душевной и вследствие развитого чувства абстрактного гуманизма, время от времени оформлял справки, что гражданин имярек отличается некоторыми акцентуациями на религиозной почве, но психически больным не является и на учетах не состоит. Вы будете смеяться, но этих бумажек хватало, чтобы мужика не обижали ни те, ни другие.

— И к чему ты это? — спросила Лариса, постоянно пытавшаяся уловить подвох в любой непонятной ей ситуации.

Мы сейчас вшестером снова сидели в кухне той самой, придуманной Сашкой коммунальной квартиры в недрах коридоров и переходов Замка. После признания Арчибальда здесь спокойно можно было уединяться для обсуждения волнующих нас вопросов.