– А ведь было. Не верите? У кого хотите спросите. Здесь все такие, милостью фра Анжело, почитай, с того света возвращенные, – отчего-то переходя на шепот, сказал управляющий. – Вон, скажем, Ансельм, тот, что у ворот стоит, – ему стрела горло пробила. А Гвидо, что ему помогает, – так и того пуще, в той же схватке топором по башке получил. Правда, теперь он не разговаривает, так и прежде был невеликого ума, че ему говорить? Или вот слуга, что на стол подавал, – продолжал шателен с такой радостью, будто нахваливал собственный эликсир, – он прежде в замке Монсени служил виночерпием. А как-то сорвался там с лестницы да шею сломал.
В этот миг Алекс, по его собственному утверждению, вспомнил все виданные им прежде винные погреба. В среднем они строились по одному принципу: учитывая, что слугам придется носить хрупкие емкости с драгоценным вином, в них не делались крутые лестницы.
– Это ж как ему удалось? – маркиз покачал головой.
– Он где-то спьяну брякнул, что сам наш граф за что-то на него осерчал, да столкнул. Но кто ж в такую несуразицу поверит? Да и к чему – вот он, живехонек. А все фра Анжело, ну прямо ангел небесный, а не человек.
– А что же тогда он не смог вернуть к жизни никого из Савойского дома? – удивленно спросил Командор, вспоминая описания ран, собранные в деле о Савойском волке, которые он читал перед отправлением на операцию. Рана всякий раз была небольшой. Смертельный враг герцогского дома не рвал, не терзал свои жертвы, лишь методично убивал их. Стремительно и бесповоротно. Но все же описанные там раны были куда менее ужасающи, чем раскроенный топором череп.
– Вот уж не знаю, – шателен развел руками. – Может, совсем уж мертвые были, так что и не вернуть. А может, от демонических тварей этот чудодейственный эликсир и не спасает вовсе, – управляющий замком налил в кубок темно-красной, почти черной жидкости. – Отведайте, весьма рекомендую. Изрядно укрепляет, доложу вам.
…Все же пора вернуться и к моим похождениям, ибо они, хоть и не были славными, как, скажем, бой храброго Баярда на мосту или подвиги Геркулеса, но, тем не менее, и они помогли одержать верх в той непростой и весьма опасной схватке. А потому, с вашего позволения, оставим монсеньора Алекса гостить в охотничьем домике. Воистину, ему было о чем подумать. Для чего это вдруг графу де Монсени понадобилось собрать в укрытой от чужих глаз обители целую команду едва ли не живых мертвецов? Почему кое-кого из них он едва не умертвил собственными руками и что за чудодейственное средство изобрел незаметный капеллан одного из знатнейших савойских вельмож?
Вернемся к месту, где я по-прежнему сижу в засаде неподалеку от Монсени в ожидании гонца с распоряжением о судьбе пленника. Как уже было сказано, посланец двигался рысью, что, судя по неловкой посадке, не слишком радовало его самого, однако, видимо, соответствовало воле графа. Я вновь глянул на всадника, оценивая дистанцию, и устремился в волчий мир, стремглав, как возвращается в реку попавшая на берег рыба.
Уж не знаю, как это получается, но так же, как я могу там быть волком или принимать человеческий образ, так и здесь я могу появляться в своем волчьем облике. Причем, вот что странно: я становлюсь волком там и, точно через шкуродер, возвращаюсь в этом виде обратно. Настроение от такого перехода портится моментально. Да и у кого бы не испортилось, если б его всем телом протянули через терку для овощей? Так что когда я вдруг, оскалив клыки, роняя пену, возник на дороге перед скачущей лошадью, та с паническим ржанием вздыбилась и, сбросив всадника, умчалась куда глаза глядят.
Я вовсе не желал зла никому из обитателей замка, однако как объяснить, зачем тебе нужно послание, которое его сиятельство отправил в охотничий домик? Как бы то ни было, всадник не удержался в стременах и, пытаясь то ли поймать равновесие, то ли защититься от невесть откуда взявшегося врага, рухнул наземь.
Всякое бывает, лишь бы не убился! Шепча под нос слова молитвы, я бросился отвязывать своего коня. То есть нет, конечно, до того я превратился в человека, но, думаю, это и так понятно. Так вот, возвращаюсь к рассказу. Спустя «Помилуй мя, Господи» и «Отче наш», я склонился над валяющимся без чувств гонцом и обмер. Еще бы! Это был фра Анжело собственной персоной! Я незамедлительно и довольно бесцеремонно стал хлопать бедного капеллана по щекам, стараясь привести в чувство.
– Эй! Эй! Очнитесь!
Святой отец открыл глаза и застонал:
– О, моя голова, моя рука! Господь и святые угодники, что это было?!
Я приподнял его затылок. Фра Анжело начал дико озираться:
– Боже, где он?!
– О ком бы вы ни говорили, – заверил я, – тут нет никого, кроме нас.
– Здесь был волк, огромный, с глазами, точно плошки, с клыками в указательный палец! Я своими глазами видел эту адскую тварь. Сейчас его нет?
Я начал ощупывать руку, неестественно подогнутую под туловище. Фра Анжело застонал и выпучил глаза от боли.
– Не надо, не трогай!
– Должно быть, она сломана, – досадуя на себя, предположил я. – Какая неудача, вы всем своим весом рухнули на плечо.