Ловчий

Вот тут, признаюсь, мне резко перехотелось идти вперед. Но уже было поздно. Сверху, из кроны здоровенного дуба, наперебой заорали на одном из наречий общего для Серединных земель языка. То есть, на том же языке, но сильно исковерканном.

— Стоять!

— Замри, иначе словишь стрелу в башку!

— Шевельнёшься — прямым ходом отправишься в Тёмные Пределы…

Я молча повиновался.

— Вот… теперича сними с себя всё оружье и положь на землю…

— Живо!

— Давай-давай…

Я так же молча расстегнул пряжку на поясе и уронил на землю пояс с саблей, кинжалом и клевцом. Потом снял с плеча самострел.

То, что говорят на людском языке, уже неплохо. С какими-нибудь тварями договориться будет гораздо трудней. Так что противиться смысла никакого нет. Если не пристрелили сразу, значит хотят взять живым. Пусть берут, а дальше посмотрим. Силу у меня отобрать не получится, да и засапожник в голенище остался.

В кроне послышалось шуршание, а потом, ловко спрыгивая с ветки на ветку, вниз спустилось три мужика. Коренастые и приземистые, вонючие и лохматые аки звери лесные, да в юбках, верней в намотанных на бёдрах и переброшенных через плечи кусках замызганной ткани. Вооружены небольшими сильноизогнутыми луками, а за широкими поясами торчат длинные кривые ножи.

Двое сразу взяли меня на прицел, а третий подбежал, быстро подобрал клинки и радостно отрапортовал своим:

— Знатное оружье, дорогое. Эко нам повезло. Сразу завалим али к Вышате поведём? Если поведём, отберёт же.

— Сразу… — после недолгого раздумья согласился второй. — Можить у него в котомке еще чего сыщется. Одежка тожить ничего. Бей в глаз, абы не замарать кровищей.

— Тока сапоги мои! — сварливо предупредил третий, вскидывая лук.

— Не очень-то вам повезло, — я решил, что пора вмешаться в разговор. Нет, в самом деле пора. Не хватало ещё, чтобы пристрелили. В глаз. Ишь чего удумали.

— Чего это? — один из лохматых удивленно поднял брови.

— А того…

Все трое стояли рядом друг с другом, так что вместе попали под сотканный из воздуха кулак. Я уже неплохо научился контролировать Силу, поэтому постарался ударить несильно, чтобы оглушить, а не убить. Окончательно ссориться с местным народцем в мои планы не входило. Впрочем, может уже поссорился, потому что слегка переборщил.

Раздался резкий хлопок, в воздух взметнулось облако сухих листьев и веток, лучников в мгновение ока снесло с ног и с размаху шмякнуло об дуб, с которого они спустились.

Невольно поморщившись от болезненного отката, я подобрал с земли пояс с своим оружием и самострел, а уже потом сволок бесчувственные тела в одну кучу.

Первым пришёл в себя тот, что позарился на мою обувку.

— Ты чего, чего… — активно суча ногами мужик попытался отползти от меня на заднице, но наткнулся спиной на пенёк.

— Ничего, угомонись.

Лучник замолчал, настороженно уставившись на меня.

— С добром, говорю, пришёл.

— С этой стороны никто добрый не приходит, — просипел мужик, утирая локтем сочащуюся из носа кровь. — Здесь таких вообще нет.

— Значит я первый буду. Как зовут?

— Влах сын Влаха. Из племени Рыгов. Полянами ещё нас кличут.

— Я Горан сын Ракши. Давай, Влах, буди остальных и пошли.

— Куда?

— К вам в стойбище. Или поселок. Где-то вы ведь живёте?

Мужик отчаянно замотал головой:

— Не поведу, хоть режь…

— Ладно, сам найду, — я вытащил нож и приставил его к шее лохматого.

Перед лицом суровых, не подлежащих обсуждению аргументов мой собеседник отступил, и активно принялся приводить в чувство своих товарищей. Правда с реанимацией затянулось, приложил я их не слабо. Одного вообще пришлось отливать водой.

Но, слава Старшим, в конце концов, мы двинулись в путь. Впереди гуськом пёрли местные, следом за ними я, неся в руках их оружие. Напасть на меня поляне не даже не пытались, только опасливо косились и вздрагивали, когда я с ними заговаривал.

Шли недолго, уже через четверть часа между деревьев и скал показалось поселение. Хорошо укреплённое, вплоть до рва и засеки перед высоким тыном из заострённых толстенных бревен. Колья с человеческими головами тоже присутствовали. Правда, хорошо разбавленные бошками разной нечисти.

— Стоять… — скомандовал густой хрипловатый бас из стрельницы над воротами. — Влах, я не понял, это вы его ведёте или он вас?

— Мы это… — замялся Влах. — Того… вместе…

Его товарищи промолчали, уныло понурив головы.

— Вместе? — изумился голос. — А чего он ваши луки несет? Гвор, Тиша, Матяш, вы слышали, что плетут эти остолопы?

— Помогаю, — вступил я в разговор. — Приболели они, не видишь, что ли. Я Горан, сын Ракши, словен. Гостем к вам.

— Дело говоришь? — протянул бас. — Гостем? Ну смотри, сам напросился. Робяты, открывай ворота…

Пронзительно взвизгнув, створки стали открываться. А за ними обнаружилась целая орда персонажей очень похожих на моих «сопровождающих». Таких же вонючих, лохматых, с расписанными охрой мордами, вдобавок ощетинившихся копьями и прочим дрекольем. Только на некоторых просматривалась разнокалиберная броня: кольчуги, бахтерцы, даже латы по румийскому образцу, а остальные щеголяли в запыленных овчинных шкурах.