Читаем Lost structure полностью

поверхность, отсвечивающая серебристыми бликами. Что касается рисунка, то на нем мне, благодаря цветовым контрастам, тоже видна ровная прозрачная поверхность, отсвечивающая

серебристым отливом. Таким образом, сохраняется соотношение визуальных стимулов, характер-

ное как для восприятия реального стакана, так и для его изображения,

127

хотя материал, который стимулирует работу восприятия, всякий раз иной. Поэтому мы могли бы

сказать, что изменение материала, стимулирующего работу восприятия, не влечет за собой

изменения соотношения устанавливающихся в данном восприятии связей. Но если хорошенько

подумать, то станет ясно, что это пресловутое соотношение связей все же слишком неопределенно

Почему отпотевшее стекло на рисунке, на которое на самом деле никакой свет не падает, но

которое изображено так, как будто на него падает свет, тоже изображенный, создает впечатление

серебристого отлива?

Если я возьму ручку и на листке бумаги нарисую одной непрерывной линией силуэт лошади, кто-

нибудь да узнает в моем рисунке лошадь, хотя единственное качество лошади на рисунке это

черная непрерывная линия, с помощью которой эта лошадь изображена, как раз этого качества у

настоящей лошади и нет. Мой рисунок представляет собой фигуру (знак) с внутренним

пространством, и это пространство и есть лошадь, и пространством, которое ее окружает и

лошадью не является, в то время как настоящая лошадь никакими такими свойствами не обладает.

Следовательно, я на моем рисунке не воспроизвожу условий восприятия, потому что мое

восприятие настоящей лошади обусловлено большим количеством стимулов, ни один из которых

и отдаленно не напоминает непрерывную линию

И стало быть, иконические знаки воспроизводят некоторые условия восприятия объекта, но после

отбора, осуществленного на основе кода узнавания, и согласования их с имеющимся репертуаром

графических конвенций, и в результате какой-то конкретный знак произвольно обозначает какое-то

www.koob.ru

конкретное условие восприятия или же их совокупность, редуцированную к упрощенному

графическому образу 7.

II.5.

Мы отбираем характерные черты воспринимаемого на основе кодов узнавания: когда в

зоологическом саду мы еще издали замечаем зебру, то первое, что нам бросается в глаза и

удерживается в памяти, это полосы, а не общий контур, примерно такой же, как у осла или мула.

Так, когда мы рисуем зебру, мы заботимся больше всего об этих полосах, а не об общих

очертаниях животного, потому что без них наш рисунок можно было бы спутать с изображением

самой обыкновенной лошади. Но вообразим себе какое-нибудь африканское племя, которое из

всех четвероногих знает зебру и гиену, а ни лошади, ни осла и ни мула не знает, им для опознания

зебры не нужны никакие полосы

7 Несмотря на то что у этих книг другие задачи, в них можно найти много полезного для наших целей. Herbert Read, Educare con l'arte, Milano, 1954, Rudolf Arnheim, Arte e percezione visiva, Milano, 1962

128

(они узнают зебру и ночью по одним только очертаниям, не обращая внимания на ее раскраску), и

если они будут изображать зебру, то им будет важно передавать форму головы и длину ног, чтобы

отличить изображаемое четвероногое от гиены, у которой, кстати говоря, тоже есть полосы, и, стало быть, они не составляют различительного признака.

Итак, также и коды узнавания (как и коды восприятия) предполагают выделение каких-то

отличительных черт, на чем и строится всякий код. От выбора этих черт и зависит опознание

иконического знака.

Но эти отличительные черты или признаки должны как-то сообщаться. Следовательно, должен

существовать иконический код, устанавливающий соответствие между определенным графическим

знаком и отличительным признаком, на котором держится код узнавания.

Приглядимся к поведению четырехлетнего малыша он ложится животом на край столика и, вращаясь вокруг себя, начинает махать в воздухе руками и ногами, крича при этом: "Я вертолет".

Из всего того, что имеется у вертолета и что он делает, мальчик на основе кодов узнавания

выделил: 1) самую главную черту, по которой вертолет можно отличить от любой другой

машины: вращающиеся лопасти; 2) вместо трех вращающихся лопастей он изобразил две, сведя

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки