Читаем Lost structure полностью

предпосылки (как тот, кто критикуя, общие места количества, ссылается на общие места качества:

"этого не следует делать, потому что это делают все, и тогда вы будете конформистом, но следует

делать то, что отличает вас от всех прочих, ведь только рискуя, возлагая на себя ответственность, человек осуществляется").

Но есть и другая риторика, назовем ее утешительной, она близка той риторике, о которой

говорилось в пункте 3 как о совокупности отработанных и усвоенных обществом приемов и

которая симулирует информативность и новизну, потрафляя надеждам адресата, подтверждая его

ожидания и убеждая его согласиться с тем, с чем он уже и так сознательно или бессознательно

согласен.

Так очерчивается двоякая функция и двоякое понимание риторики:

1) риторика как техника порождения, эвристическая риторика, провоцирующая дискуссию ради

того, чтобы в чем-либо убедить.

2) риторика как хранилище омертвелых и избыточных форм, утешительная риторика, стремящаяся укрепить адресата в его убеждениях, прикидывающаяся спором, а на деле

исчерпывающаяся апелляцией к чувствам.

Последняя создает лишь видимость движения, с виду она побуждает к неординарным поступкам, как, например, приобрести какую-то вещь, согласиться с каким-то суждением политики, но при

этом она исходит из таких предпосылок, аргументов и использует такой стиль, 103

которые относятся к тому, что уже принято, апробировано и устоялось, и, стало быть, призывает

сделать, создавая иллюзию новизны, то, что мы в сущности уже много раз делали.

Что же касается первой, то она, действительно, созидает движение, исходя из устоявшихся

предпосылок и аргументов, она их подвергает критике, пересмотру, использует стилистические

приемы, которые в целом не нарушая наших обычных ожиданий, все же их обогащают.

www.koob.ru

III. Риторика как хранилище устоявшихся формул

III.1.

Риторика в том смысле, в котором используется это слово в пункте 3 (хранилище устоявшихся

форм), представляет собой обширный арсенал "формул", отлаженных решений. А также она

включает в круг риторических приемов коды, прежде обычно в него не входившие, такие как: 1) стилистические приемы, уже прошедшие проверку и именно поэтому в совокупности

означающие в глазах широкой публики "художественность". На таких синтагмах, наделенных

устоявшимся стилистическим значением, основано искусство китча, которое, не вырабатывая

новых форм, услаждает публику уже апробированными престижными решениями 92.

2) синтагмы с устойчивым иконографическим значением, характерные для визуальных

сообщений, в которых, например, значение "Рождества" передается посредством особого

расположения персонажей, подчиненного определенным правилам: значение "королевского до-

стоинства" передается с помощью определенных знаков королевской власти, являющихся "общим

местом" и т. д. 93

3) устойчивые коннотации, наделенные конкретным эмоциональным смыслом: знамя на поле боя, апелляция к традиционным семейным ценностям или к материнской любви, такие слова, как

"честь", "Родина", "отвага" (достаточно заменить одно означающее другим, близким по значению, например, вместо "страна" сказать "отечество",

92 О китче см.: Hermann Broch, "Note sul problema del Kitsch" in Poesia e conoscenza, Milano, 1965; Umberto Eco, "La struttura del cattivo gusto", in Apocalittici e integrati, cit (с библиографией); Gillo Dorfles, Nuovi riti, nuovi miti, Torino, 1966.

93 Для знакомства с исследованиями в области иконографии см. E. Panofsky, Il significato nelle arti visive, citato; E. Panofsky, La prospettiva come forma simbolica, Milano, 1961; Alois Riegl, Industria artistica tardoromana (2-е ит. изд. Arte tardoromana, Torino, 1959); A. Riegl, Problemi di stile, Milano, 1963; Fritz Saxl, La storia delle immagini, Bari, 1965; Eugenio Battisti, Rinascimento e Barocco, Torino, 1960. Дополнительная библиография в

указанных книгах.

104

чтобы убедиться в том, что то или иное слово несет устойчивую эмоциональную нагрузку.) 4) доказательства со стороны, как их назвал Аристотель, иными словами, использование

средств, не связанных с содержанием высказывания и гарантирующих эмоциональное

воздействие.

III.2.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки