Читаем Lost structure полностью

характеристикам звуки воедино для того, чтобы они могли соответствовать определенному набору

значений; для этого и нужно обратиться к системе фонологических отношений, игнорируя

факульта-

42 Более подробно о термине "структура" см. AAVV, Usi e significati del termine struttura, Milano, 1965; Предисловие ко 2 изд. Opera aperta, cit; Мы возвратимся к рассмотрению этого вопроса в разделе Д.

63

тивные варианты произношения, которые в другом коде, скажем, китайского языка, могут

оказаться смыслоразличителями.

Если бы, впрочем, мне понадобилось судить о человеке и о дереве с какой-то общей точки зрения

(например, возникла потребность сопоставить человека с растением, чтобы выяснить, существует

ли зависимость между ростом и числом особей на том или ином участке, я мог бы прибегнуть к

дальнейшим структурным упрощениям, приводя человеческий скелет к более элементарной

структуре, например, такой рисунок:

и мог бы сравнить ее с таким, например, изображением дерева,

обобщая схемы примерно в таком рисунке.

Таким образом, путем последовательного абстрагирования я нашел бы общий код для дерева и для

человека, некую гомологичную структуру, опознаваемую и в том и в другом случае и которую

мне трудно было бы увидеть, скажем, в змее. Иногда такие модели могут оказаться полезными 43.

43 См. весь раздел Д "Отсутствующая структура".

64

IV.3.

Очевидно, что полученная таким способом структура сама по себе не существует, она продукт

моих целенаправленных действий. Структура — это способ действия, разрабатываемый мною с

www.koob.ru

тем, чтобы иметь возможность именовать сходным образом разные вещи. В нашем

рассуждении мы не касаемся вопроса о том, сходны ли умственные действия, к которым

прибегают для того, чтобы выделить структуру, с реальными отношениями, установившимися

между вещами. Именно здесь намечается различие между онтологическими методологическим

структурализмом, и уместно признаться, что мы придерживаемся этой второй точки зрения

отчасти потому, что целям нашей работы она вполне удовлетворяет.

IV.4.

Итак, мы видели, как совершился переход от структуры-кода, пригодного для описания многих

человеческих особей, к структуре-коду, пригодному для описания многих человеческих особей и

многих деревьев. В обоих случаях перед нами структура, но вторая структура образована путем

упрощения первой.

Между тем всякий раз, когда устанавливается общая структура некоего круга явлений, следует

задаться вопросом, нет ли у данной структуры своей структуры, нет ли кода у этого кода, такого, который позволил бы охватить большое число явлений, расширить сферу применения

кода.

Так, фонологи и лингвисты, описав систему какого-то языка, спрашивают себя, а на что это

похоже и нельзя ли сравнить эту систему с системой другого языка, сыскав такой код, который

стал бы их общим основанием. А затем, нет ли такого кода, который позволил бы выявить

общность системы внутриязыковых отношений с системами родства, а эти, в свою очередь, связать с системой расположения домов в обследуемом селении. Этим успешно занимается

структурная антропология.

Итак, переходя от упрощения к упрощению, структуралист грезит о том, чтобы в конце концов

ему открылся Код Кодов, некий Пра-код, который позволил бы выявить скрытые ритмы

(элементарные структуры), управляющие любым поведением, как культурным, так и био-

логическим. Этот код должен был бы воспроизводить устройство человеческого ума, которое

окажется сходным с механизмом органических процессов. И по сути дела, сведение всякого

человеческого поведения и всякой органики к коммуникативным процессам, а также сведение

всякой коммуникации к двоичному выбору предполагает не что иное, как сведение любого

культурного и биологического факта к одному и тому же механизму порождения 44 .

44 См Lévi-Strauss, Il crudo e il cotto, cit, e Lacan, cit.

65

IV.5.

Но это не означает, что к абстракциям структурных моделей приходят путем последовательного

упрощения того, что и без того известно, напротив, чаще структурный метод не столько

обнаруживает структуру, сколько выстраивает ее, изобретает в качестве гипотезы и теоретической

модели и утверждает, что все изучаемые явления должны подчиняться устанавливаемой

структурной закономерности. Так ли это на самом деле, будет видно позднее, задача ученого в том

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки