Lost in the Funhouse

Музыка Фабиана стала первой рок-н-ролльной музыкой, которая имела для него значение - возможно, потому, что ее исполнял подросток, всего на шесть лет старше его и на восемь лет младше Элвиса Пресли. Он мог бы, хотел бы видеть себя таким же, пусть и немного другим, как только появится возможность. Поэтому он оставался верен себе при любом удобном случае: "Фабиан был моим любимым певцом, а потом Элвис", - утверждал он. "Я выбрал Фабиана, а не Элвиса, потому что он был первым, кого я услышал". То есть, возможно, он и слушал Элвиса, но не услышал его, пока не был готов. Правда, всегда была предметом переговоров, и при необходимости он придумывал другие легенды, например, о судьбоносной поездке в Мемфис с семьей, где он увидел загадочного человека, который тряс бедрами. (Когда Элвис ушел в армию, на сцену вышел Фабиан, и именно тогда я по-настоящему полюбил рок-н-ролл. Фабиан стал моим кумиром". Наиболее отчетливо он помнит лето 1959 года, когда дедушка подарил ему три ключевых сингла: "Got the Feeling" Фабиана, "Mary Lou" Ронни Хокинса и "Ястребов" и "I Need Your Love Tonight" Элвиса. Это была первая песня Пресли, которая вызвала настоящий отклик - задорная, пронзительная, леденящая душу - "О! О! Я так люблю тебя! О-о-о! Я не могу тебя отпустить!" Он бы знал это досконально. Но Фабиан взял верх, и вскоре вся дискография синглов Фабиана (стороны А и Б вместе) заняла заветные тринадцать первых мест в первой настоящей коллекции пластинок Энди - крепкой пластиковой коробке с пятьюдесятью 45-ми дисками, тщательно описанными корявым почерком на двух отдельных листах-вкладышах. В порядке, придуманном им самим, там были "I'm a Man" (#1), "Lilly Lou" (#2), "Turn Me Loose" (#3), "Tiger" (#4), "Got the Feeling" (#5), "Hound Dog Man" (#6), на оборотной стороне которой была песня "This Friendly World".

О!

Ему сразу же очень понравилась эта песня. По сути, она никогда не уходила из его жизни. Она даже редко покидала его голову надолго.

В этом дружелюбном мире ...

Он услышал ее как нежный гимн доброте...

Каждый день так полон радости...

И понимание ...

Почему сердце должно быть одиноким...

И не смеяться над людьми, которые были другими...

Мир - это такое прекрасное место, где можно побродить...

Как будто действительно очень разные...

Когда рядом с вами есть любимый человек, с которым можно побродить...

Медленный банальный ритм навевал ему мысли о людях - самых разных людях, которые сцепляли руки, раскачивались взад-вперед и были очень, ну очень дружелюбны друг с другом. Это была, пожалуй, самая тихая, самая искренняя песня, которую Фабиан когда-либо исполнял (так странно), песня-послание, которую он пел в фильме "Человек-гончий пес" (не про Элвиса), и она дошла до двенадцатого места в радиочарте всего за несколько недель до Рождества 1959 года. Энди мгновенно выучил слова, играл ее снова и снова, подпевал и очень нежно отбивал на двойных барабанах бонго, которые он попросил купить ему отца. (Вообще-то он хотел большой набор конга, но ему посоветовали начать с малого, на что он нехотя согласился). Он отбивал такт почти под каждую песню, проигрываемую на патефоне, который мама заставила его перенести вниз, в маленькую каморку, чтобы не мешать дому и дневной дреме малышки Кэрол, особенно теперь, когда барабаны звучали. Он не мог остановить барабанный бой. Неважно, какая из его пластинок стояла на проигрывателе: "I'm Sorry" Бренды Ли (№ 15), "That's Why (I Love You So)" Джеки Уилсон (№ 20), "Muskrat Ramble" Фредди Кэннона (№ 26), "The Twist" Чабби Чеккера (№ 31), "Alley Oop" Данте и Эвергринов (№ 33), "Theme from A Summer Place" Перси Фейта и Orchestra (#39), "Sink the Bismarck" Гомера и Джетро (#41), "The Chipmunk Song" Дэвида Севилла и бурундуков (#50). Он все барабанил и барабанил, а потом нашел долгоиграющий альбом Олатунджи "Drums of Passion", и барабанить стало еще диче и веселее, и теперь ему нужно было купить свой собственный конга-барабан, и отец наконец смирился (они купили его в Гринвич-Виллидж), и он стоял перед большим узким барабаном на трехногом постаменте и представлял, что он Олатунджи, очень высокий, очень черный, западноафриканцем, владеющим безумными новыми/старыми ритмами, и он бил до тех пор, пока точно не знал, когда нужно бить сильно (ладонью), а когда мягко (кончиками пальцев), и он закрывал глаза, пока бил, и больше ничего на свете не было, и он представлял, как его удары могут преобразить людей, сделать их безумно раскованными и забывшими обо всех заботах и проблемах, и он просто очень-очень сильно терялся.