Lost in the Funhouse

Они предоставили ему часть концертного сериала Soundstage на PBS, для которого ему предложили заполнить час так, как он посчитает нужным, и, поскольку это было общественное телевидение и не требовалось серьезных денег, он посчитал нужным придумать самое эллиптическое и сюрреалистическое преломление экзистенциальных реалий, которое он когда-либо пытался сделать. Большую часть июня он провел, работая на производственной базе WTTW в Чикаго, где снимался сериал и где он по ходу дела продумывал стратегию, а Джордж и Линн Маргулис и Элейн Буслер были для него "мозговым центром". Он начинал сериал с конца и начинал снова ближе к середине и использовал идеи, почерпнутые в детстве из сериала "Винки-Динк и ты", где зрителям предлагалось положить целлофан на экран телевизора и рисовать на нем, чтобы помочь ему выбраться из затруднительных ситуаций. Он должен был арестовывать себя, бросать в телевизионный суд (все это на фоне мультфильмов) и защищать все проступки, которые он совершил в эфире программы. У него был стол для интервью, который теперь был высотой в семь футов (не обращая на это никакого внимания), с которого он властно брал интервью у Элейн, где они (откровенно, нет, правда) обсуждали, что пошло не так в их отношениях: "Иногда я просыпался утром, - рассказывал он ей, - и думал, что хотел бы сказать тебе, что мы собираемся расстаться. Я говорил: "Ну, я должен сказать ей сегодня вечером - мы расстанемся!"". Кукла Клифтона в это время ходила по рабочему столу и выполняла роль помощника.

После того как пошли финальные титры (в которых отсутствующий Змуда был язвительно указан как "Человек-невидимка"), Энди спел счастливую прощальную песню и студия начала пустеть, он превратился в свое мрачное, язвительное воплощение - "Боже, люди на публике - такие бараны! Они будут слушать все, что я скажу!" - что опять же было, по сути, его данью уважения двуличному персонажу Энди Гриффита, Одинокому Родсу, в фильме "Лицо в толпе". В этот момент перед ним волшебным образом появился Иностранец.

FM: Простите, а, мейстер Кауфман. Могу я поговорить с вами всего одну минуту, пожалуйста?

АК: Нет. Убирайся отсюда, иностранный урод!

FM: Пожалуйста?

АК: Нет... Ладно, на минутку, хорошо?

FM: Хорошо... Почему ты говоришь такие вещи? Такие злые слова о людях, и вы, вы так злы к людям?

АК: И что?

FM: Знаешь, мне все равно, что ты делаешь для себя, но ты, ты не только разрушил свою карьеру, но и мою тоже!

АК: Ну и что? Кому какое дело?

FM: Из-за тебя меня тоже все недолюбливают. Почему ты так поступаешь? Мне кажется, я знаю, почему. Я думаю, это потому, что ты на самом деле, под всем этим... Я не думаю, что ты такой уж плохой человек.

АК: О, спасибо.

FM: Я думаю, что вы немного застенчивый, застенчивый маленький человек. Маленький, испуганный человечек.

АК: Чего мне бояться?

FM: Вы боитесь, что вас обидят.

Убирайтесь отсюда, уходите!

ФМ: Потому что глубоко внутри у вас нежная душа. И именно поэтому вам приходится надевать этот фасад крутого парня. Потому что вы скрываете свою внутреннюю безопасность.

Правда?

FM: Знаешь, когда ты... смиришься с собственными недостатками, тогда ты сможешь принять себя настоящего и тебе не придется прятаться за мачо!

АК: Точно.

ФМ: Да ладно, не плачьте. Мейстер Кауфман, не плачьте. О, все в порядке.... Листен, я буду вести шоу для тебя, хорошо?

Хорошо... Спасибо, спасибо... [Уходит, всхлипывая].

FM: [В камеру] Эх, всем пока. Будьте здоровы. И я вас очень люблю. Пока... Хорошо! Мы уходим из эфира? Ладно, кто хочет побороться? Давайте! Кто хочет побороться! Давайте!!!

Он ничего не мог с собой поделать.

Он присоединился к Лоулеру в профессиональном туре.

Они боролись в Мемфисе и в Нэшвилле.

Они боролись в Индиане и Флориде.

Большую часть июля он провел в борьбе и реверансах.

Он и хилый Джимми Харт создали команду.

Они затеяли заговор, чтобы свалить Лоулера.

Его хореография улучшилась, и теперь он лучше подтягивается.

Это был гастролирующий карнавал.

Он забирался в шумные вагоны и сходил с них до самого ноября.

Никто не обратил на это особого внимания.

Он продолжал кричать и размахивать руками.

Он исчез.

Всем было все равно.