Лорд и леди Шервуда. Том 1

Эти слова отца убили теплившуюся в сердце Марианны надежду на то, что все происходящее было кошмарным сном, от которого она пыталась проснуться. Ее лицо исказилось от страдания, и она закрыла его дрожащими ладонями. Сэр Гилберт ждал слез, но Марианна молчала, лишь тихий стон невыносимой боли вырвался из-под ее сомкнутых пальцев, вызвав почти такую же боль в сердце Невилла, который сам страдал от сочувствия к горю дочери. Обняв Марианну, он прижал ее к груди и гладил, гладил по разметавшимся косам.

Невольно он вспомнил лорда Шервуда и дочь, какими увидел их в тренировочной зале, вспомнил, как они неподвижно стояли, закрыв глаза и тесно прижавшись друг к другу, как поражен был он сам, когда увидел выражение их лиц. Зачарованное лицо Марианны, старавшейся почти не дышать, словно дочери открылось чудесное видение, и она боялась спугнуть явившееся ей волшебство. Благоговение и душевная боль на лице лорда Шервуда, осторожная неподвижность рук, обнимавших стан Марианны, будто любое, самое малейшее движение разбило бы хрупкий и драгоценный дар. Мгновенное прикосновение его губ к ее волосам, заметив которое он, Гилберт Невилл, едва не впал в ярость, совладав с собой огромным усилием воли.

В тот день он был взбешен тем, что увидел. Сейчас же, напротив, оживлял в памяти и любовался, изнемогая от горечи и сострадания.

– Я знаю, доченька, знаю, как больно хоронить любовь, – тихо говорил он. – Я сам однажды прошел через такую же боль. Но ты благодари Бога хотя бы за то, что он даровал тебе узнать счастье любить и быть любимой ответно. Это единственное утешение, которое ты сейчас можешь найти. Поверь, Марианна, мне очень жаль. Теперь, когда он мертв, я могу признаться в том, что и вправду считал его достойным – единственно достойным! – тебя и всем сердцем сожалел о том, что он не занимал равного тебе положения.

Марианна пошатнулась, но Невилл удержал ее, не дав упасть. Он настойчиво отвел ладони от ее лица и, содрогнувшись при виде того, как оно искажено болью, прикоснулся губами к холодному лбу Марианны. Ласково, но настойчиво он сказал, глядя в ничего не видящие, полные огромного горя глаза дочери:

– Возьми себя в руки – ты еще успеешь оплакать его. И, как ни тяжело мне говорить тебе эти слова, но то, что случилось, к лучшему для вас обоих. У вашей любви не было будущего! Если бы Робин остался жив, я бы проклял тебя и навсегда отрекся после того, что сегодня узнал. Призови на помощь всю выдержку и прими с достоинством предложение сэра Ричарда. Ты должна выполнить свой долг перед нашим родом: дать наследников владениям Невиллов. Что же до брачной ночи, – подумав мгновение, сэр Гилберт пожал плечами с откровенным безразличием к чувствам будущего зятя, – что-нибудь придумаем! Есть много уловок.

Уверившись в том, что Марианна твердо стоит на ногах и не собирается падать в обморок, Невилл с прежней настойчивостью сказал:

– Дитя мое, у тебя в запасе четверть часа, чтобы привести в порядок прическу, наряд и лицо. Потом я приведу сэра Ричарда и хочу найти свою дочь приветливой и спокойной. Я разрешаю тебе спросить его о том, чему он был очевидцем. Но заклинаю тебя, держи себя в руках! Сам я встану за креслом, в которое его усажу. Смотри на меня! Если я увижу, что ты вот-вот поддашься горю, вскину ладонь. Вот так! И ты должна будешь снова овладеть собой. Ты поняла меня?

Марианна, помедлив, кивнула.

– Хорошо, – одобрительно сказал Невилл, убирая ладони с ее плеч, и пошел к дверям. По пути ему пришла в голову одна мысль, и он обернулся: – Дочь, ничего не скрывай от меня! Если твой первенец… Ты понимаешь, что я имею в виду. Так вот, немедленно извести меня об этом, и я найду способ убедить сэра Ричарда отдать мне его на воспитание. Достаточно сказать, что я сумею добиться для мальчика титула, и сэр Ричард согласится.

Сэр Гилберт ушел, и только теперь, когда она осталась одна, сдавленное рыдание без слез сотрясло Марианну. Но когда Невилл вернулся рука об руку с Ричардом Ли, он увидел Марианну сидящей в кресле с приветливой улыбкой на лице. Аккуратность ее прически и наряда были безупречны, и сэр Гилберт испытал прилив гордости за дочь.

Не сводя с Марианны влюбленного взгляда, сэр Ричард приблизился к ней и почтительно поднес к губам ее руку. Марианна свободной рукой указала гостю на кресло напротив.

– Ваше согласие, леди Марианна, сделало меня счастливейшим из смертных! – широко улыбнувшись, сказал он, но тут же встревожился, сжимая ее пальцы, неподвижно застывшие в его ладони. – Что с вами, милая леди?! Ваша рука горит огнем!

– Я была занята приготовлением лекарств, в состав которых входят разогревающие снадобья, – спокойно ответила Марианна, заслужив не просто одобрительный, а восхищенный взгляд отца, который, как и обещал, занял место за спинкой кресла сэра Ричарда.

Сэр Ричард с готовностью кивнул, еще раз украдкой поцеловав пальцы Марианны, едва не сжавшиеся в его ладони.