«Лонгхольмский сиделец» и другие…

– Выходите, господин Картелайнен, – приказал гауптман, – вас ждет уютная камера.

В каменном пятиэтажном здании, куда привели Алексея подручные немецкого офицера, освещен был лишь длинный и обшарпанный коридор, в который выходили зарешеченные двери многочисленных камер. Стук сапог надзирателя, идущего впереди, гулко отдавался под сводами тюрьмы, вызывая недовольные крики заключенных, явно привыкших к тишине.

– Камера номер тринадцать, – глухо промолвил надзиратель и, позвякивая тяжелой связкой ключей, начал открывать замок. Отворив скрипучую дверь, он, указывая во внутрь камеры, добавил, издевательски скривив рот: – Прошу!

Дождавшись, когда дверь захлопнется, Алексей уселся на топчан и задумался. Прекрасно понимая, что немец не отстанет от него до тех пор, пока не получит нужной информации, он решил, как и прежде, отрицать свое шпионство настолько, насколько это будет возможно. В крайнем случае признается, что и в самом деле является французским разведчиком Шарлем Перро.

«Авось за это время я найду выход из положения или подвернется счастливый случай, – думал он. – Ведь я не раз слышал от бывалых разведчиков о таких случаях, которые даровали им свободу. Может быть, и мне повезет», – с этой согревающей надежду мыслью он и заснул. Сначала услышал музыку и слова незабываемого вальса: «Этот юнкерский бал… Он звенел и сверкал, он искрился, как брызги шампанского, этот танец-полет нас с собою зовет, в бесконечную юность зовет…» Потом, словно из тумана, появилась Лизонька, и он пригласил ее на тур вальса. Она, потупив взор, доверчиво вскинула ему на плечо руку и, обдав нежным ароматом духов, закружилась с ним в танце, невесомая и пластичная, словно сказочная фея…

– Merci, monsieur, – еле слышно лепечет Лиза, как только замолкает оркестр, а он целует ей ручку и влечет за собой.

– Я не хочу за тобой в тюрьму! – кричит неожиданно она при виде тюремных ворот и толстомордого ключника, громко звенящего ключами…

– Вставайте, господин хороший! – звеня ключами, разбудил Алексея надзиратель. – Вас ждет господин следователь.

– Почему вы не требуете, чтобы я вызвал французского военного атташе? – спросил гауптман, как только арестованный вошел в просторную камеру со столом и двумя привинченными к полу табуретами.

– Я хотел бы потребовать у вас адвоката, – возмущенно ответил Алексей, – но в том правовом беспределе, который существует сегодня в королевстве, я догадываюсь, что никогда его не дождусь.

– Вы правильно догадываетесь, – ухмыльнулся немец, – ибо король Густав V, несмотря на нейтралитет, всегда был и будет нашим лучшим другом. А я вижу, вы его не уважаете, говоря о правовом беспределе. Ведь я могу подать эти ваши слова, как оскорбление королевской власти и призыв к революции.

– По мне лучше за политику пострадать, чем за выдуманное вами шпионство.

– Не надейтесь, я, имея на руках собственноручные показания вашего связного, докажу в королевском суде, что вы французский шпион и тайно прибыли в Швецию, чтобы угрожать безопасности ее друзей. Вас полностью изобличает вот этот снимок, – немецкий офицер протянул Алексею газету со снимком, на котором он вместе с другими любопытными постояльцами Гранд-отеля бы запечатлен в момент задержания «французского шпиона». – Связной просто не успел передать вам шпионскую информацию и шифроблокноты, которые при аресте, были у него обнаружены. Кроме того, у нас есть достоверная информация о том, что вас доставили в порт Мариенхамн на военном корабле ваши русские союзники.

– Насколько я знаком со шведскими законами, королевский суд не станет рассматривать это шитое белыми нитками дело, и прежде всего потому, что Франция не воюет со Швецией. Кроме всего прочего, вы не докажете, что я французский шпион, потому что я въехал в королевство вполне законно, как гражданин дружественной страны.

– Не надейтесь на снисхождение судей. Все во многом будет зависеть от ваших добросердечных признаний…

– Вы мне уже не первый раз говорите о каком-то связном, – возмущенно прервал Алексей немца, – так не логичнее ли вам провести очную ставку.

– Я не могу этого сделать, – скривился словно от зубной боли гауптман, – потому что в настоящее время ваш коллега находится в Германии и под давлением веских улик дает признательные показания. Предупреждаю вас, если вы будете и дальше запираться, то я буду вынужден и вас транспортировать в Берлин и тогда, откровенно говоря, я вам не позавидую. Меньшее, на что вы можете рассчитывать – каторга, – пригрозил он. – А если и там будете запираться, то вас просто повесят. Так что, лучше будет, если вы сознаетесь в своем шпионстве и назовите своих агентов. Взамен вы получите новый паспорт, 100 тысяч марок и полную свободу.