«Лонгхольмский сиделец» и другие…

Поезд Стокгольм – Мальме отправлялся с вокзала Сентрален ранним утром, но, несмотря на это, тетушка Виктория пришла-таки проводить своего любимого племянника. После прощальных поцелуев Алексей долго еще махал ей рукой, пока перрон не исчез за поворотом.

– Небось любимая мамочка провожает? – с усмешкой промолвил высокий богатырского телосложения сосед по купе, когда Алексей вошел, потирая красные от холода руки.

– Кто же кроме матери может в такой мороз провожать? – решил поддержать соседа он. – Далеко ли путь держите?

– На край света, – снова усмехнулся сосед, – аж до самого конца, до Мальме.

– Ну что же, путь неблизкий, – кивнул головой Алексей. – К вечеру, быть может, приедем.

– Да-а, не раньше, – согласился сосед, разжигая трубку.

Заполнив купе ароматом дорогого табака, он вынул из кармана смятую газету и, раскрыв ее, углубился в чтение.

– Вот пишут, – бесцеремонно начал он, – что немцы побили русских. А я вам скажу, что газетчики все врут…

– Но почему? – не согласился Алексей, стремясь прощупать кредо этого хуторянина, как для себя заключил он по простой, но добротной одежде незнакомца. – Ведь русские и в самом деле оставили Польшу…

– Они просто оставили то, что им не принадлежало, – уверенно промолвил сосед, – за свою землю они будут драться по-настоящему…

Алексей, занятый разговором, не заметил, как отворилась дверь купе и на пороге выросли фигуры жандармов.

– Господа, прошу предъявить документы, – повелительным голосом приказал жандармский офицер.

– А в чем дело? – недовольно пробурчал хуторянин, набычившись. – Ходят тут всякие, а потом чемоданы пропадают, – добавил он, вставая.

– Я не рекомендую вам, господа, вступать со мной в пререкание, – положив руку на эфес шашки угрожающе шевельнул усами жандарм. – Пр-р-рошу! – прорычал он.

Алексей, прекрасно зная, что документы у него в полном порядке, молча вынул из внутреннего кармана пиджака паспорт и протянул его офицеру. В глубине души он полагал, что жандармы, возможно, имеют что-то против его соседа и спокойно сидел, ожидая, пока паспорт вернут.

Но не тут-то было.

– Господин Картелайнен, – обратился офицер к Алексею, – вас разыскивает вся стокгольмская полиция!

– Вы что, не можете отличить порядочного человека от преступника? – неожиданно стал на защиту соседа фермер. – Я не позволю вам здесь бесчинствовать…

– Заткни свою луженую глотку! – снова прорычал жандарм. – Или я высажу тебя на следующей станции вместе с этим господином.

Алексей, видя такой оборот, хотел сначала выбить своим чемоданчиком окно и выскочить из купе, но вовремя остановился. Ведь еще неизвестно, как он приземлится, может поранить руки или хуже того ноги или даже голову. Может статься, что и двигаться дальше не сможет. А если и сможет, то как будет добираться до города по незнакомой местности? Все эти мысли мгновенно промелькнули в возбужденном мозгу, вызвав у него всего лишь горькую досаду.

«А может быть это просто ошибка, – промелькнула наконец-то обнадеживающая мысль, – может быть все еще обойдется».

– Прошу, господин Картелайнен, с нами.

– Прощайте, господин хороший, – спокойным голосом промолвил Алексей, обращаясь к фермеру, – спасибо вам за участие, и удачи в пути.

Под пронизывающим взглядом жандарма, сосед, сложив на груди мощные жилистые руки, вдруг сник и, ничего не говоря в ответ, отвернулся к окну.

Алексей, сунув чемоданчик младшему по чину жандарму, вслед за офицером направился в тамбур. Вскоре поезд остановился на какой-то небольшой станции, и его под усиленным конвоем доставили в полицейский участок. Не предъявляя обвинения и вообще ничего не объясняя, заперли в одну из пустующих камер. В окружении жандармов и теперь в одиночке, Алексей вел себя сдержанно, как и подобает законопослушному гражданину и коммерсанту, занимающемуся продажей недвижимости. Жандармский офицер это оценил и не досаждал его вопросами, даже разрешил заказать в станционном ресторане обед, который один из полицейских принес на подносе прямо в камеру. Усыпив своим примерным поведением бдительность охранников, Алексей внимательно осмотрел свою одиночку и особенно забранные решеткой окна, намереваясь сбежать. Но не тут-то было. Каменные стены и толстые, глубоко впаянные в бетон решетки не давали ни единого шанса на побег. Тогда Свиньин решил воспользоваться металлическим подносом, чтобы оглушить им тюремщика, а потом попытаться сбежать, но тут же вспомнил, что камеры отделены от коридора, ведущего на выход, мощными решетками.

«Да-а, – безнадежно подумал он, – здесь все сделано на совесть».

В ожидании вызова Алексей принялся перебирать в памяти причины, которые могли хотя бы косвенно привести его к провалу, но не находил. Об эпизоде, произошедшем с ним по приезде в порт, он уже почти забыл. А когда стал раскручивать тот случай подробно, то понял, что к провалу могли привести лишь его торопливость и неосмотрительность. Где-то в самых дальних закоулках памяти вдруг всплыл его ночной вояж, начавшийся у эсминца и закончившийся у трапа парохода «Андромеда».