«Лонгхольмский сиделец» и другие…

«Для обороны этого довольно слабого участка было бы достаточно и одной ландверной бригады, – размышлял Баташов, – зачем же туда выдвигать целых три дивизии? Может быть, Гинденбург планирует там наступательную операцию? Об этом, вполне вероятно, могла информировать вторая часть приказа, за которую требуется заплатить немалые деньги. Так что же делать? Платить и иметь в своем распоряжении весь приказ или пока что воздержаться? Ведь если я приду к главнокомандующему с просьбой санкционировать выплату требуемой суммы, он непременно потребует веских оснований для этого. А у меня ничего нет, кроме догадок и надежды на честность агентов, которые были переданы под мою опеку совсем недавно».

Холодное зимнее солнце, в последний раз окутав все вокруг ярко-кровавой морозной пеленой, медленно заходило за германскими окопами, принося на многострадальную псковскую землю временное затишье и покой. Сумерки, все более и более наливаясь чернью, торопливо заполняли собой все вокруг и вскоре погрузили комнату в кромешный мрак. Баташов, предварительно зашторив окна, включил электричество. Нить лампочки сначала чуть затеплилась, затем вспыхнула, озарив ярким светом кабинет. И вот тогда-то к Баташову вдруг пришло озарение.

«Какая может быть ударная группировка из ландверных дивизий? – промелькнула в голове долгожданная здравая мысль. – Ведь в ходе этой войны еще не было ни единого случая, чтобы немцы бросали на прорыв русского фронта второстепенные формирования. Среди первых наступали только самые отмобилизованные и хорошо вооруженные пехотные дивизии. Для того чтобы штаб Северного фронта не вздумал даже планировать в предстоящей военной кампании наступления на направлении, еще недостаточно подготовленном немцами для обороны, шеф германской разведки и запустил дезинформацию о формировании в районе Ковно ландверного корпуса и старательно распространял в нейтральных странах достаточно правдоподобные слухи и фальшивки… Но на этот раз он уже не поймает меня на свою удочку, как он это чуть было не сделал, позабыв в спешке первую заповедь разведчика, гласящую: тщательно проверяй и перепроверяй поступающую информацию, после чего перепроверяй перепроверенное до тех пор, пока не будешь уверен в том, что полученные данные достоверны. Главнокомандующий-то оказался прав, – удовлетворенно подумал генерал, – сразу же разгадал ребус с фальсифицированным ландверным корпусом. А если это искусная мистификация, на которую немцы не жалеют ни сил, ни средств, значит… Во-первых, в ходе предстоящей военной кампании они боятся нашего наступления на этом направлении, во-вторых, вполне возможно, что среди наших агентов завелся „крот“ или хуже того, какая-то из организаций уже провалена и перевербована. Конечно, нельзя игнорировать и возможность того, что агенты случайно подцепили эту информацию на стокгольмском тайном рынке международного шпионажа, который Вальтер Николаи частенько использует для распространения слухов и продажи ценной дезинформации. Ведь мне уже не раз приходилось сталкиваться с этим. И, несмотря на это, клюнул на приманку немцев, введя в заблуждение начальника штаба и излишне впечатлительного генерала Рузского. Хоть одна польза от этого внезапного наваждения, – удовлетворенно подумал Баташов, – главнокомандующего стоящего назначили».

Наконец-то разрешив для себя немецкий ребус с многими неизвестными, Баташов удовлетворенно воспроизвел на губах первые аккорды марша «Прощание славянки» и только после этого занялся штабной рутиной. Работа над аналитической запиской заняла много времени, и, чтобы не добираться заполночь домой, он остался ночевать в кабинете, расположившись по привычке на роскошном кожаном диване, раздобытом где-то расторопным штаб-ротмистром Свиньиным.

«Хозяйственный и рачительный муж будет у моей дочери», – подумал генерал, засыпая…

Ослепительно-холодное солнце, только-только позолотив главный купол Софии, медленно, словно нехотя, вставало из-за дремучих новгородских лесов, пробуждая от долгой зимней ночи все и вся. Один из его вездесущих лучиков с любопытством заглянул сквозь щелочку меж плотными шторами в святая святых штаба Северного фронта – кабинет генерал-квартирмейстера Баташова. Не заметив ничего любопытного в простенькой обстановке комнаты, в которой кроме стола и кожаного дивана в самом темном углу стоял массивный сейф германской фирмы «Peltz» Dusseldorf, наполненный самыми важными военными и государственными секретами, лучик легонько позолотил худощавое лицо мирно сопящего на диване человека. Но и этого нежного прикосновения было достаточно для того, чтобы ресницы спящего вздрогнули, а рука автоматически исчезла под подушкой, где находился небольшой браунинг с перламутровой рукояткой.

– А-а это ты шалишь… – прикрылся рукой от назойливого взгляда светила генерал Баташов. – Я только-только прижал к груди свою любимую женушку, а ты прервало мой сон на самом интересном месте. – С этими словами он резво вскочил с дивана, сделал с десяток приседаний и только после этого направился в умывальную комнату.