Локи Выдумавший обман

Толчок, судорога, касание. Два громких стона в унисон, звук рвущейся в кулаке Локи простыни. Мы цепляемся губами друг в друга, и под моими ладонями спина моего демона раздается вширь, словно крылья вдруг стали ему малы. В темноте комнаты позвонки горят, будто зажженные изнутри.

Не хочу останавливаться.

Не боюсь боли.

Готова взять еще столько же, лишь бы еще разок увидеть, как мой самый невозможный демон вот так же прикусит губу и спрячет взгляд за длинными ресницами.

Он глубоко дышит, медленно падает на спину, одной рукой ероша прилипшие ко лбу волосы. Крылья раскинулись на всю кровать, голова расслабленно запрокинута, грудь поднимается так часто, что я чувствую себя щепкой на палубе корабля в штормящем море.

Локи поглаживает меня по спине и несильно сжимает бедро одной рукой. И хоть я распласталась на нем, как морская звезда — голая и липкая — не хочется ни прикрыться, ни сбежать от стыда. Да я вообще вряд ли в состоянии пошевелить рукой или хотя бы пальцем.

— Александра? — Вторая рука Локи перемещается мне на спину, палец скользит по позвоночнику. — Ты спишь?

Я бы рада сказать, что мне совсем не спится, и что не буду его девочкой для тисканья и хорошего утреннего самочувствия, но мне так хорошо и тепло. И безопасно, хоть его ладонь очень недвусмысленно сжимает мою задницу.

— Не сплю, — сонно ворчу я. — И не усну, если и дальше буду лежать животом на… сучке.

Демон издает ленивый смешок и перекатывается набок, устраивая меня у себя на плече. Оплетается змеем — и не вырваться. Да и не очень-то хотелось, если быть честной.

— Овечка, я не отвезу тебя завтра домой, — слышу его шепот мне в макушку, и руки сжимаются так сильно, что становится тяжело дышать.

— Так и знала, что ты неисправимый лгун, — зеваю я, ворочаясь, чтобы получить немного свободы. Заодно как бы невзначай устраиваюсь поудобнее, забрасываю ногу ему на бедро, и крохотная часть моей женской сущности радуется, что его член снова в боевой готовности и прижимается к моему бедру.

Локи что-то говорит, но я уже не разбираю ни слова. Кажется, это что-то о семье и о его матерях. Странно, что в множественном числе, но я подумаю об этом утром.

Глава тридцать шестая: Локи

Не знаю, что с моей головой, но спать не хочется совсем. Абсолютно, хоть таким довольным от секса я, кажется, давненько не был. И самое время растянуться на кровати и начинать придумывать, какой сорт шампанского выпить за победу, потому что пока моя Александра заходилась в сладком оргазме, я на миг заглянул в нее глубже, чем обычно. И если то, что там увидел — не любовь, то я тогда вообще ни черта не смыслю в чувствах. С другой стороны — любви этой, мягко говоря, кот наплакал.

Но вместо того, чтобы придумывать коварный план по разжиганию искры до масштабов адского пламени, я валяюсь в кровати и — угадайте, что? Прячу нос в волосах Овечки, впитывая ее удивительный запах, словно амброзию. Снова и снова, пока не понимаю, что это превращается в быструю неизлечимую зависимость.

Хорошо, что примерно в этот же момент в комнату ломится тварюшка, и в темноте спальни глаза цербера сверкают ядовито-оранжевым огнем. Наверное, он бы меня сожрал, если бы был немного крупнее, и со временем это точно станет проблемой, если я не покажу, кто из нас главный.

Со временем… когда Александра снова станет частью своего мира, а я останусь в Тени.

Эта мысль выгоняет меня из постели, вынуждает натянуть джинсы и прикрыть Овечку покрывалом. Псина тут же занимает мое место рядом с хозяйкой и настороженно топорщит уши, когда я пытаюсь поудобнее утроить голову Александры на подушке. Купил, блин, защитника на свою голову, сделал ей приятно, а себе — геморрой.

Плетусь на кухню, надолго «зависаю» над кофеваркой, пытаясь найти логику в поступке, который не могу понять. Зачем пригласил Александру на «смотрины» к отцу и мамочкам? В этом нет смысла, потому что Создателю, как вы понимаете, она видна вся как на ладони. Он знает о ней все с первого вздоха и знает, что сегодня невинное создание перестало быть невинным благодаря его сынку-демону. Вряд ли это то, ради чего отец затеял весь этот цирк, и вряд ли он погладит меня по голове за порчу его «собственности».

Жужжащая мысль вьется вокруг меня, пока я готовлю кофе, и пристраивается на соседний стул за кухонной стойкой. И мысль эта о том, что я веду себя как идиот, думая, будто отец раздумает прибирать Александру к рукам, когда узнает, какая она умная, милая, добрая и, черт его дери, просто офигенная. И вообще, я бы не женился на пустышке даже ради спасения собственной жизни.

Глупо, да? Отец никогда не отдает свои игрушки, потому что это — его замысел и высшая воля, и каждая пешка приходит в игру с какой-то целью, даже если эта цель — стать проклятием его непутевого сына.