— Я скажу тебе, если появится хвост, — «успокаиваю» ее и Овечка с наслаждением оттаптывает мне ногу пяткой тяжелого башмака. Щиплю и звонко шлепаю ее по заднице. Отхожу и с безопасного расстояния поясняю: — Это значит, что у нас по-прежнему одна жизнь на двоих, Александра, но теперь она стала чуть-чуть длиннее.
— Насколько длинее?
— Примерно на… вечность?
Отмеряю крохотное расстояние большим и указательным пальцем. И, пока мой Бермудский треугольник потеряла бдительность, хватаю ее на руки, взваливаю на плечо и салютую всем, прежде чем сбежать в мое логово в Черной башне. Ставлю свою ношу на пол, и она резво отскакивает на безопасное расстояние, для верности взбираясь на диван. Достает спрятанную за подушкой колоду карт и безупречно проделывает пару трюков.
— Надо же, кто-то тренировался, — скалюсь я, подбираясь к ней мягким шагом.
— Не так быстро, демон, — насмехается она. — Выиграешь у меня в карты, — практически выпрыгивает из юбки, оставаясь в одних трусиках, от которых у меня бы точно случился инфаркт, если бы я до сих пор был смертным, — и я вся твоя.
— Да запросто! — возвращаю ее же слова.
В кармане пиликает телефон — и на экране горит сообщение от отца: «Ну, это… пожалуйста, сын. Мамы внуков просят».
Ржу в голосину.
Да и по фигу, что слэнг.