Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Ты должен понимать, Тор, что твой отец делает это на благо Локи, — пояснила Фригг, но в её голосе не было уверенности. — Я понимаю это. Но я хочу заставить его изменить решение.

— Почему отец не прикажет ему ответить? — поинтересовался Тор. Он шел на полшага впереди, проверяя дорогу, обходя лед загодя. — Это единственный способ узнать правду наверняка.

— Твой отец сильно жалеет Локи.

— Но почему? Из-за бездны?

— Да.

Тор остановился в нерешительности: прямо перед ним расстилался гладкий лед. До широкой утоптанной тропинки оставалось каких-то шагов шесть-семь, но пройти их следовало по скользкому льду. Воитель с легкостью мог бы взять мать на руки, но опасался, что потеряет равновесие и уронит свою прекрасную ношу.

— Я знаю, что отец сейчас в чертоге золотых деревьев, — произнесла царица, с легкостью проходя по льду, словно не замечая его. — Мунин и Хугин вернулись не вчера вечером, а сегодня утром, и он сильно этим обеспокоен. Мы можем пойти к нему. Возможно, в этот раз он нас послушает.

Тор очень осторожно пересек полосу льда и оказался подле матери. Её предложение казалось ему дельным: быть может, вдвоем они и в самом деле смогут убедить отца изменить решение. Тор жаждал суда, жаждал наказания для Локи. Он до сих пор помнил, в каком состоянии оставил большой человеческий город. Какие разруха и запустение царили в нем. Такое нельзя простить, за такое стоит наказать жесточайшим образом. Тор был наследником Асгарда и вполне осознавал всю тяжесть грехов Локи, но он оставался и любящим братом, поэтому не позволил бы свершиться пыткам или казни.

В тягостном молчании мать и сын достигли чертога Одина. Каждый боялся неосторожным словом разрушить хрупкий союз, сплоченный общей бедой, ясно осознавая, что в одиночку ему никогда не добиться смягчения участи Локи.

Всеотца они заметили почти сразу же: он сидел в беседке, затерявшейся среди обращенных в золото деревьев. Его одежды совсем не походили на зимние, так что случайный прохожий задался бы вопросом: неужели царю Асгарда совсем не холодно? Это было царское, длинное одеяние, стелющееся по полу во время ходьбы, однако, на нем не было ни малейших следов снега, будто Один не дошел пешком до беседки, а перенесся в нее.

— Отец, когда состоится суд? — спросил Тор вместо приветствия.

Вороны, до этого момента сидевшие спокойно на плечах своего хозяина, выглядели недовольными внезапным появлением наследника. Они закаркали, но как-то глухо, словно опасаясь громко выражать свое мнение в присутствии правителя Асгарда.

— Суда не будет, — тяжело откликнулся отец, жестом приветствуя свою царицу. А Фригг, подойдя к беседке, присела подле него, кивнув перелетевшим на перила воронам так, будто это были советники.

— Что? — опешил Тор. — Я защищал Землю и видел ужаснейшую битву. Локи должен поплатиться за то, что сделал! — перед глазами воителя немедленно промчались картины разрушенного города, стай ужасных чудовищ, крушащих все на своем пути.

— Он убил множество людей! — продолжил Тор, теряя уверенность с каждым произнесенным словом. Он не знал, как убедить отца изменить решение. Вот уже много дней он продумывал планы по спасению брата от жестокостей суда, он собирался защищать преступника, а теперь выходило, что обвиняет.

— Не более, чем ты в своих походах, — отозвался Один, изучая сына. Он не ожидал, что старший будет настаивать на суде младшего. Он полагал, что Тор обрадуется отмене судебного разбирательства, а знать, что так планировалось изначально, наследнику было ни к чему.

— Как ты можешь сравнивать его жертв с моими? — буркнул Тор. В его голове не укладывалось происходящее: чтобы отец, справедливейший ас во всех девяти мирах, просто так отпустил преступника, пускай и сына? Такого не могло быть. — Отец, я обещал людям, что Локи будут судить. Если бы ты видел разрушенный город… — Тор говорил неуверенно, прося, а не требуя, хотя намеревался говорить жестко и дерзко. Он уже понимал, что не сможет переубедить отца, что спор закончится очередной ссорой.

— Тор, когда я изгонял тебя в мир смертных, — Один протянул руку, и Хугин, привыкший к подобному жесту, тут же опустился на плечо хозяину, — ты был жестоким мальчишкой, чьи заблуждения привели к объявлению войны. Я думал, что ты многому научишься в изгнании, станешь достойным своего молота и титула. В этом был смысл твоей ссылки.

Бог грома кивнул. Он и сам признавал, что ссылка на Землю была ему необходима. Там он познал другой мир, познал себя, нашел любимую… Которую Локи грозился убить!

— Ты пошел войной на Ётунхейм, — добавил Один спустя мгновение, — на государство, с которым у нас было заключено перемирие. Ты нарушил приказ своего царя. С Локи все иначе, — Один сделал паузу, подогревая любопытство старшего сына. — Локи не заблуждается. Он прав. По-своему, но прав. Он тщеславен, горд, но его действия не преступления. Их нельзя так рассматривать. Меня печалят его методы, но не цели.