Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Сиф слушала вполуха, стараясь не обращать внимания на восторги друга. Старые байки мало её интересовали, у нее было свое увлечение, которое вызывало удивление и недоумение у почтенных асов. Девушка не просто гуляла с друзьями, не просто сидела у костра. Она всегда смотрела по сторонам и насторожено прислушивалась, стараясь уловить крики далеких птиц. Птиц в Асгарде было очень много, и они увлекали воительницу едва не больше, чем сам подъем на вулкан. Во время каждого похода она вела дневник, описывая встреченных пернатых. По возвращении сравнивала записи за несколько зим и делала какие-то только ей понятные выводы.

Во время последнего похода чаще всего почему-то попадался люрик — маленькая черно-белая пташка, гнездящаяся обычно на побережье. Что она делала у подножья горы, Сиф представить не могла, но встретила, как минимум, трех представителей этого вида. Еще больше недоумения вызвал чуть припорошенный снегом трупик фифи, которая, по непонятным причинам, не улетела на юг. Коричневая птичка выглядела так, будто погибла минуту назад, возможно, из-за мороза. Что заставило её остаться в родных краях в зимнее время года, когда световой день не превышал пяти часов? Фандрал и Тор тихо переговаривались, стоя в стороне и наблюдая, как Сиф осматривает полянку, будто немая природа могла дать ответ. В лесу неподалеку путешественникам встретился пару раз клинтух, как назвала Сиф серо-коричневую птицу (по мнению Тора, это был обычный голубь). Они заспорили, Фандрал вставлял едкие комментарии. Воительница заявила, что голуби живут ближе к городам, что у них длиннее тело и хвост, хотя окрас и правда схожий. Фандрал ввернул шутку, что недокормленный голубь сразу же превращается в клинтуха, Сиф обиделась и полдороги молчала. Тор вздохнул было спокойно, посчитав, что больше он о птицах не услышит, но тут Фандрал чуть не наступил на очередного умирающего кулика. Девушка, не долго думая, соорудила из веток клетку и взяла дутыша с собой. Тор только плечами пожал: кулики все были для него на одно лицо, и почему именно этот вдруг прозывается таким смешным именем, он понять не мог да и не хотел. Сиф, нежно глядя на птичку, заявила, что если она найдет еще и грязовика, то это будет точным указанием на то, что поход следует прекратить, потому что три разных кулика, не улетевшие на зиму, не могут встретиться просто так. Однако все обошлось: трупики птиц больше не попадались, и подъем прошел благополучно. Фандрал продолжал рассказывать о своих прошлых подвигах, Сиф любовалась окрестным пейзажем в надежде разыскать еще какую-нибудь птицу.

Тор поднимался молча. Он наслаждался холодным ветром, снегом под ногами, препятствием, которое он должен преодолеть, да не один, а с друзьями. Сын Одина не признавал проторенных, веками выверенных дорог. Еще в детстве, только начиная осознавать свое место в этом мире, наследник Асгарда заставил себя полюбить трудные препятствия, крутые вершины, могучих соперников — все то, что давало ему шанс проявить силу, которой он так гордился, которую считал лучшим из своих достоинств. Дитя могущественнейшего мага, он преуспел лишь в покорении физически ощутимых измерений: высоты, тяжести, скорости. Бесчисленное количество раз он проваливался в пустоту, тщетно пытаясь коснуться эфемерной магической паутины, пронизывающей все пространство родного мира. И каждый раз буквально захлебывался гневом, наблюдая, как младший, без видимых усилий, окружает себя целым отрядом размытых двойников, вызывая одобрение отца, улыбку матери. Но, едва не дойдя в своем отчаянии до мысли, что его родство с царской семьей — какая-то ошибка, Тор обнаружил свой путь к божественному совершенству, свой способ доказать, что он более, чем кто-либо, достоин править всеми мирами. И на этом пути не было места придворным фокусам и хитроумным магическим уловкам. Раз обретя свой путь, он делал все, чтобы не потерять его, и всегда стремился оказаться там, где тяжелее, сложнее, невыносимее. Первым он несся в бой против любого врага, не признавая заумных тактических хитростей. А снежные наносы и коварные горные тропы стали для него обычным ежегодным развлечением. И не только для него. Была рядом с ним и девушка, которая так же, как и он, искала свое место в этом мире. Прекрасный чертог женщин Вингольф навевал на нее только скуку, мастерские для рукодельниц, прекрасные сады, кухни, даже купальни, в которые мужчинам вход был заказан — все это отбросила юная Сиф и устремилась к цели, которая мерцала перед ней туманным призраком — к миру мужчин.