Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Идея налаживания производства вещей из Мидгарда давно liegt in der Luft{?}[витает в воздухе], — откликнулся Мастер, увлеченный слогом Раиду и явно не вслушивающийся в смысл фраз. — Еще до падения моста я беседовал со многими логистами Мидгарда и слышал о сотнях изобретений людей, которые могли бы перевернуть не только быт поселения, но и быт всего Асгарда. Но Один Всеотец категорически против. Он за вечный мир.

— Он за вечное болото, — зло выкрикнул Раиду. — Мы не имеем права синтезировать оружие, мы не имеем права пускать в страну богов посторонних, мы не имеем права на все. А главное, даже если этот выродок, наш царь, падет в распре, его сын продолжит политику своего папаши.

— Что верно, то верно, — подтвердил Фену, бросая в камин маленькую веточку, на которую потухающий огонь тут же с жадностью набросился. — По слухам, Тор весь в отца.

— Все было бы так, если бы мы einen Ersatztrumpf in der Hand nicht hätten{?}[Если бы у нас не было в рукаве запасного козыря], — заметил Мастер, подавшись вперед и начиная понимать, к чему его подчиненный затеял весь этот разговор. — Я ведь правильно понимаю, Раиду, что ты, как и я, помнишь, что мы не переприсягали Одину после всего… произошедшего.

Ивар не вслушивался в мало интересующий его разговор о снабжении, он тасовал карты таким образом, чтобы последовательность восьмерок и семерок не сбилась, однако он все равно заметил, как его брат и глава естественной науки обменялись понимающими взглядами.

— Разумеется. И я буду верен своему царю, — торжествующе заявил естественник, расплываясь в улыбке. Собеседники инстинктивно отшатнулись: обычный, почти звериный оскал, получавшийся у Раиду вместо улыбки, в этот раз оказался еще более ужасающим, наполненный неприкрытым торжеством и неотвратимой жестокостью.

Ивар сдержанно кивнул, как обычно не выдавая даже жестом своих истинных эмоций. Если бы кто-то мог заглянуть в его колоду, то заметил бы, что он упустил одну из восьмерок: она смешалась с прочими картами, — но поскольку никто не обращал на него внимания, то никто и не мог знать, что он обеспокоен таким неожиданным поворотом беседы. В его голове плохо укладывалось происходящее. Да, действительно, после смерти Локи переприсяги не было, потому что царевич не был коронован по всем правилам, он лишь заменял отца на неопределенное время. Так считали все, и хотя никому в голову не придет сейчас открыто заявить, что он служит изгнаннику, а не царю, формально все жители Асгарда клялись в верности младшему царевичу и должны были подчиняться его воле.

— Простите мне мое уточнение, но верно ли я понимаю, что вы готовы стать верной армией младшему царевичу? — спросил Ивар, вставая с кресла. — Я полностью разделяю ваше мнение касательно Одина, но мы столь мало знаем его сыновей. Смею напомнить, что наши знания основываются более на слухах, чем на фактах и доказательствах. Можно ли считать доказанной теорему о том, что Тор будет следовать во всем политике своего отца? И можем ли мы быть уверенными, что Локи поступит иначе, взяв в руки Гунгнир?

— Смолкни, Ивар! — резко оборвал брата Раиду, вскакивая и хватая последнего за горло. Ивар даже на мгновение испугался: он никогда не видел такой ярости, направленной на него.

— Шавка Хагалара, — бросил Раиду ему в лицо, отталкивая от себя, так что Ивар чуть не споткнулся о кресло. — Царевич Локи — лучший ас из тех, кто рождался на этой земле!

— Ich habe mich nicht verhört{?}[Я не ослышался], Раиду? — поднялся Мастер, стараясь встать между братьями и погасить конфликт. — Ты говоришь о ком-то, что он лучший ас на всей земле? Ты говоришь о ком-то не только гадости? Это невероятно. Я не могу поверить, что мог родиться тот, кто вызвал бы у тебя что-то, кроме отвращения. Похоже, царевич и в самом деле обладает всеми известными добродетелями.

— Что уж говорить, — встрял Фену. — Он хотя бы в том же положении, что и мы, и это значит…

— …что он восстал против Одина, — Раиду отошел от Мастера и Ивара, который медленно массировал шею: на его лице играли блики огня, делая его зловещим. — Он был спасителем Асгарда от Ледяных Великанов, он погиб героем! И что с ним сделали, как только он вернулся обратно? Его жестоко пытали, едва не лишив рассудка, а потом сослали к нам. За что, спрашивается? Не верю, что есть преступление, которое не было бы для него добродетелью. Либо же оно было слишком незначительно для столь жестокого приговора. Нет, все ложь! Он восстал против Одина, это единственная причина, из-за которой его могут заставить замолчать, вырвать язык!

— Тут я ничего не могу сказать, — пожал плечами Фену, вставая и осматривая шею Ивара: он никогда не видел братьев вместе, и хотя был наслышан о несдержанности Раиду, все-таки такого не ожидал. — Я даже ни разу не видел Локи.

— А я видел и говорил, — перебил Раиду, расплываясь в мечтательной улыбке, вспоминая, как он сидел подле царевича на скамейке, и тот внимал ему так, будто перед ним равный. — Er ist der beste Ase{?}[Это лучший из асов].