Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Мой возлюбленный друг желал меня развлечь. — Царевна подошла к Ивару и с легкостью поставила его на ноги, обняла, прижала к себе и погладила по голове. Ученый не сопротивлялся столь вольному обращению. Потрясенный Локи смотрел на странную парочку, пытаясь хоть что-то понять. Какой еще «возлюбленный друг»?

— Послушай, дочь Лафея, — Ивар отстранился он царевны, — я бы хотел, чтобы первая поездка оставила в твоем сердце только радость. Прошу, вернемся в Ётунхейм.

— Конец моей дороги уже близок, — кивнула девушка и направилась к двери, не отпуская ученого от себя ни на шаг. Выглядели они комично. Только у самого выхода она дружелюбно кивнула подобравшемуся царевичу и громко произнесла:

— Будь благословлен покоем, Локи, сын Одина и Фригги.

Дверь открылась, впустив в дом новый порыв холодного ветра, и плотно закрылась, не выпуская драгоценное тепло. Локи так и стоял к ней лицом, спиной к ученым. Пожелание покоя от той, что разбила все его благодушное настроение, выглядело жестокой насмешкой.

— Я слушаю ваши объяснения, — он обернулся, услышав, как ученые поднимаются на ноги.

Никто не ответил. Беркана смотрела куда-то в пол. Врач, лечивший его по приезде в поселение, делал вид, что столешница интересует его больше, чем вопросы воспитанника Одина. Даже Ивар и Хагалар не спешили прояснить ситуацию.

— Объяснять почти нечего, — подала голос незнакомая асинья, — просто у нас есть свой осколок Тессеракта.

— Что? — Локи тут же материализовал артефакт, пристально его оглядел. Точно, так и есть! Теперь он отчетливо видел скол, которого в Мидгарде не было. Как они решились сотворить такое, когда успели и… Царевич почувствовал, что ему опять не хватает воздуха — отец доверил ему Тессеракт, и если бы он увидел, что тетракуб подвергся такому варварскому обращению… Нет, Всеотец не мог не заметить! Ничто не могло укрыться от взгляда бога, только он, Локи, не обнаружил изменений. И если Один ничего не сказал, значит хочет, чтобы царевич разобрался с этим сам, ведь ему была поручена бесценная ноша!

— Вы разрушили артефакт? — севшим голосом спросил молодой маг, бережно возвращая покалеченный куб в хранилище и чувствуя медленно закипающую ярость. — Без моего ведома? Я бы никогда не допустил этого!

Асы виновато безмолвствовали. Царевич уже хотел было продолжить обличительную речь, но тут вперед вышел Хагалар. И, судя по омерзительной усмешке, на колени он недавно вставал чисто за компанию.

— О юное дитя, тебя не было три ночи, а я уже успел отвыкнуть от твоих глупостей. Не забывай, ты здесь никто и ничего не решаешь. Тинг постановил, что нам нужен кусок артефакта, а твой друг его разрубил. И, как ты, вероятно, смог заметить, без вреда для куба. Даже без жертв.

— Ты? — не предавая значения словам надменного мага, даже не пытающегося оправдать свой проступок, Локи повернулся к Ивару, попятившемуся от одного гневного взгляда. Как мог он, тот, кого царевич лично выбрал себе в помощники, сотворить такое бесчинство, предать оказанное ему доверие и расположение!

— Сын Одина, я не достоин твоего гнева! Меня заставили! Шантажом! — извиняющимся тоном выкрикнул Ивар и ткнул указательным пальцем в Хагалара.

— Шантажом? Ну ты скажешь! — рассмеялся старый маг, смерив презрительным взглядом жалкого аса.

Локи переводил взгляд с одного мага на другого и не мог понять, кто из них лжет. Впрочем, это и не имело принципиального значения — они оба посмели выступить против царя девяти миров, за его спиной строя свои мелкие козни. Зачем вообще им потребовалось творить такое с артефактом? А если бы что-то пошло не так, и вместо разделения они бы повредили или уничтожили единственный портал между мирами? Как бы он держал ответ перед отцом, доверившим ему, а не кому-нибудь другому, столь ответственное поручение?

— Если мой отец обо всем узнает… — с угрозой в голосе протянул царевич, не без удовольствия представляя возможную расправу над этими подлецами.

— …Твоя шкурка не пострадает, — махнул рукой Вождь. Его беспокойство за того, кому было даровано расположение бога, было просто смешным. — Твой милосердный отец прекрасно понимает, что ты здесь бесправен, так что расправы можешь не бояться.

— Расправы должны бояться вы, — не сдерживая торжествующей улыбки, произнес Локи.

— И зачем тебе с нами ссориться, глупое дитя? — удивился Хагалар. — Тебе с нами еще работать неисчислимое число зим. Но если хочешь выдавать — выдавай, кто тебе может запретить?

Локи дернулся, как от удара, но, справившись с эмоциями, сделал шаг вперед. Что этот маг о себе возомнил, если смеет ему угрожать в надежде, будто царевич испугается неудовольствия каких-то отверженных поселенцев? Стая назойливых мух — вот кем были его противники, и не помешало бы поставить их на место.