Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Один кивнул, но ничего не ответил. Говорить о красоте бесполезно, её можно только видеть и чувствовать. Нельзя научить чувствовать, можно только мягко указывать, а Локи к мягким указаниям не привык, по крайней мере, из его уст. Один всегда считал, что нет ничего худшего в мире, чем недопонимание, из которого рождаются глобальные просчеты, поэтому всегда старался объяснять все как можно проще или же наоборот давать туманные советы на будущее. И нельзя сказать, что метода оправдала себя полностью…

Они вышли из рощи и влились в очередную гудящую толпу. Локи вел себя теперь на редкость странно: метался от одной лавки к другой, скупая вещи, к которым ранее никогда не проявлял интереса и которыми совершенно точно не собирался пользоваться. Художественные книги из самых разных миров, наборы игр и красивых мелочей, женские украшения. Один молча наблюдал за поведением того, кто впервые дорвался до собственных денег. И ведь это он уже второй день гуляет и в этот раз под присмотром благодетеля. Царь не хотел даже представлять себе, сколько ненужных и откровенно глупых вещей Локи накупил вчера. По возвращении домой он обнаружил с десяток свертков, небрежно разбросанных на кровати. Сколько времени Локи может понадобиться, чтобы новое развлечение прискучило, Всеотец не представлял; зато теперь начинал понимать, почему Хагалар настойчиво считает царевича ребенком. Поверить в то, что этот юноша, с горящими глазами торгующийся за совершенно невзрачный на вид пузырек с блестящим малиновым веществом, способным менять форму по желанию хозяина, объявлял Мидгарду войну и вел за собой армию — возможным не представлялось.

— Может, рыбу подарить? Ведь сам Эгир помогает ванам в рыболовстве… — Локи отошел от очередного прилавка с очередным чересчур улыбчивым продавцом.

— Кому ты не можешь подобрать подарок? — спросил Один заинтересованно. Раньше царевич не смел даже думать о таких вольностях, теперь же скупает все, что попадается ему на глаза. Неужто хочет стать богом хотя бы маленького поселения, раз среднего Асгарда и большого Мидгарда не получилось?..

— Тюр… Хагалару, — пробормотал Локи как-то невнятно. Он настолько привык мысленно называть фелаг «надсмотрщиками» или, на худой конец, «тюремщиками», что чуть не проговорился. А отцу всего знать не следует.

— Хагалару? — Один уж думал, что никакому ответу не удивится. — Мне послышалось Тюру.

— Нет, Хагалару, — заверил его Локи. — Остальным я купил.

— Значит, бриллиантовых подвесок достойна та искалеченная девушка? — Один указал на один из свертков, который Локи прижимал к груди, опасаясь воров.

— Ну да.

— Ты понимаешь, что такие дорогие вещи дарят только невестам и женам?

— Я видел эти подвески на маме. Искалеченная преступница, сотрудничающая с богом, достойна многого, не так ли? — Локи испытующе посмотрел на отца, будто делился с ним какими-то тайными знаниями. Он был готов купить Беркане колье вдесятеро дороже, чем у царицы. Все равно при её мужеподобной фигуре любое украшение будет смотреться отвратительно, но зато он получит любовь и почитание личной собачки старого мага, а это дорогого стоит. Если уж невозможно тягаться с ним в силе и ловкости, то можно попытаться найти слабое место.

Один только головой покачал. Расточительство сына порядком расстроило его — он не этому его учил.

— Пойдем в винную лавку, выберем там подарок.

Ближайшая обнаружилась за поворотом. Локи вошел вслед за отцом и наблюдал со стороны, как тот последовательно отвергает все напитки. Продавец расхваливал каждую бутылку так, будто это была невеста на выданье, все время прикасался к покупателю и активно жестикулировал. Если бы Локи покупал алкоголь лично, то покинул бы лавку прежде, чем ему показали бы хоть что-то по-настоящему стоящее — он не выносил чужих прикосновений и бессмысленной болтовни. Отец отвергал один дорогой напиток за другим, пока не добрался до самой верхней пыльной бутылки. Именно на нее он и указал Локи, предлагая купить. Царевич взял её в руки, прочитал надпись на этикете и подумал, что ослышался или что глаза подводят его. Но нет, это был виски четырехтысячелетней выдержки — невиданная редкость. Сам царевич пробовал этот напиток раз в жизни на каком-то торжестве в честь отца. На коронацию Тора было закуплено несколько бутылок, и они предназначались только для царской семьи и их приближенных. Жидкость цвета растопленного цветочного меда с терпким запахом фруктовой мякоти, вызревшей на солнце, и почти неуловимым горьковатым ароматом кофейных зерен и темного шоколада не могла не прийтись по вкусу даже заядлому трезвеннику. Каждый ас в тайне мечтал хотя бы раз в жизни ощутить горячее, чуть маслянистое скольжение напитка по гортани и остающийся привкус топленого сахара и душистой корицы. Одну бутыль столь ценного нектара Тор разбил, когда в порыве ярости перевернул стол после срыва коронации.

— Меня впечатляет твой выбор, — проговорил Локи чуть дрожащим голосом.

— Только один напиток Хагалар любит больше всего на свете, — подтвердил Один.