Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Завтрак проходил в молчании. За окном шел сильный ливень, который в самом скором времени должен был смениться ярким солнцем и тяжелой, влажной жарой: не всякий мог вынести такую погоду. Невыспавшийся Локи сидел, хмуро уткнувшись в тарелку. Он полночи не спал: то ли выпил слишком много местных тонизирующих напитков, то ли все не мог пережить предложение казни. Его ночная возня могла разбудить и мертвого, а неуклюжие попытки не помешать отцовскому сну полностью опровергали статус воина, умеющего бесшумно подкрадываться к противнику. Когда перевалило за полночь, царевич забылся таким же беспокойным сном, наполненным кошмарами; Один предпочел не вмешиваться, чтобы не внести еще больше смуты в юный разум — достаточно и того, что, бодрствуя, у них будет время поговорить. Локи, и не подозревавший, что ночью за ним действительно наблюдали, заказал себе два самых распространенных блюда Ванахейма — рис и лапшу, — смешал их, добавил джекфрукт и теперь пытался съесть ту невообразимую гадость, которая, с точки зрения Одина, должна была получиться. Вкусы собственных детей всегда приводили Всеотца в недоумение: ладно еще Локи (полукровке могло не хватать каких угодно веществ для гармоничного развития), но Тор же чистокровный ас! Однако, несмотря на разницу в происхождении, оба сына обожали ванахеймский кофе, который ни Один, ни Фригг, ни один из друзей семьи не могли выпить даже на спор. Ваны бросали несколько ложек молотого кофе в чашку и заливали кипящей водой. Разумеется, после этого кофе и не думал оседать на дно кружки, но детей такая мелочь не смущала: они могли выпить несколько чашек чоколатля и кофе подряд, порой смешивая два несъедобных напитка и добавляя туда же соки самых разных фруктов.

— Почему ты не ешь? — отвлекшись от своих гастрономических извращений, спросил Локи.

— Мне необязательно есть два раза в день, — откликнулся Один, которого чуть не передернуло, когда сын смешал переслащенный чай и горький чоколатль.

— А один раз в день? — странно, что этот вопрос он задал только сейчас, ведь Один ожидал его услышать на несколько столетий раньше.

— Для меня еда — удовольствие, а не необходимость, — Всеотец пожал плечами. — Главное — пить, и все будет в порядке.

— Истинный бог, — завистливо пробурчал полуётун, заказывая суп. К нему, в отличие от прочих блюд, подносили и ложку, и вилку, однако Локи отодвинул в сторону приборы и задумчиво глядел то на напиток, который сам себе намешал, то на суп. Один не удивился бы, если бы сын вылил содержимое чашки в тарелку и осушил ее залпом, не подавившись овощами.

— Милосердный бог, — царь положил на стол между чашкой и тарелкой кожаный мешочек. Быть может, удастся отвлечь царевича от неаппетитной затеи?

— Серебро.

Локи насторожено переводил взгляд с мешочка на отца и обратно, будто ему не деньги предложили, а ядовитую змею. Изумление сменилось растерянностью и подозрениями. Во всем видит козни, что немудрено после вчерашнего.

— Я думал, мы пойдем вместе… — слова давались сыну тяжело. До этого казалось, что после каждой реплики он ждал какого-то подвоха и вот теперь, получив монеты, наконец, дождался. То, что Локи так сильно волновало, пойдет ли Всеотец с ним на ярмарку, показалось последнему очень любопытным фактом. Чтобы понять, что творится в голове у неудачливого сына, требовалось всего лишь остаться с ним один на один в мире детства.

— Верно, — царь не мог отказать себе в удовольствии подержать Локи в неведении еще хотя бы немного.

— Зачем тогда… — маг не договорил, лишь кивком головы указал на мешочек.

— Будем учиться взрослой жизни на примере покупок вещей первой необходимости. А потом, постепенно, дойдем до завоевания миров и сделок с тварями из царства тьмы, — просто ответил Всеотец, наслаждаясь реакцией юного бога. На его лице отразилась непередаваемая гамма чувств, но крыть ему было нечем. Раз отвечать по-взрослому за свои преступления он так и не решился, то кичиться сейчас своим положением не станет.

Так и не найдя достойного ответа, Локи высыпал на руку драгоценности. Залюбовавшись тяжестью металла в ладони, он забыл и о еде, и о насмешливом тоне отца. Опять ему определили огромную сумму. И потратить её надо на подарки! На достойные подарки надсмотрщикам, о которых он вчера благополучно забыл. Царевич предвкушал удивление, которое отразится на лицах всех пятерых, даже скучного Лагура, когда он преподнесет царские дары. Да, пускай перед ним лишь рабы Одина, но он — царевич, и его надсмотрщики получат то, о чем и мечтать не могут, живя в своей научной тюрьме!

Представляя восторженные вопли Берканы и Раиду, Локи отправился с отцом на базар. Вокруг привычно гудели сотни говоров, торговцы зазывали к себе, но царевичу казалось, будто он находится вне толпы. Он шел рядом с отцом, рядом с богом девяти миров. Вокруг них словно образовался непроницаемый купол. Внутри было спокойно и тихо, а вокруг бесновались ваны, альвы, цверги…