Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Всего несколько часов назад он договорился с Берканой и Иваром о создании фелага. Ивар обещал уговорить брата, а Беркана обещала заинтересовать каскетом Лагура. Хагалар считал, что теперь, наконец, его место у постели Локи. Надо же рассказать плоти Одина, что его ждет в ближайшее время…

…Хагалар без стука зашел в дом своего старого знакомого — Алгира, одного из лучших целителей Асгарда. Когда-то он лечил лично Одина, считался мастером своего дела и купался в почете и славе. Однако времена меняются: когда-то именитый медик должен был прозябать в поселении отверженных. Всеотец, правда, не забыл старого знакомца: не зря же покалеченного сына привел именно к нему. Еще помнит, как сам лежал чуть не на смертном одре, пронзенный отравленным дротиком, а целительные камни не помогали; помнил, как чуть не оставил еще не родившегося старшего сына сиротой.

Хагалар застал старого друга за работой: тот сидел за столом и надрезал головки мака. Откуда они взялись в это время года? Столь ли великолепными обезболивающими свойствами обладает опиум из старого мака, как из молодого? Или Алгир режет мак только для того, чтобы испечь вкусный хлеб? В сознании Хагалара мак был лекарственным растением, а не сладкой добавкой к хлебу, столь модной в последние десятилетия. В поселении считалось, что обычный хлеб лучше печь в домашних печах, а сладкий — только закапывая в землю около одного из многочисленных вулканов. Старый маг отметил про себя, что, если мак и в самом деле пойдет на хлеб, надо будет разделить с Алгиром скромную трапезу. Он с трудом прогнал из сознания образ душистого, испеченного землей, хлеба и переключился на спящего бога: за несколько часов тот даже позы не сменил.

— Юный Локи не пробуждался? — спросил Хагалар вместо приветствия.

— Нет. И вряд ли проснется в ближайшие часы, — ответил Алгир, недовольный тем, что его оторвали от работы. — Точнее, пару раз он открывал глаза. Просил воды. Но я это даже и пробуждением не могу назвать. Его разум спит. Его руки не могут удержать рог. А стоит мне напоить его, как он опять fällt in Schlaf{?}[Проваливается в сон].

— Armer Junge{?}[Бедный мальчик], — протянул Хагалар, подходя к столу. — Скажи мне, бывший любимец богов, что могло покалечить нашего маленького царевича?

— Предположить сложно. — Алгир пожал плечами и продолжил разделывать маковые головки. — Возможно, его несколько раз сильно приложили о стену. На спине характерные разводы, кое-где содрана кожа: так бывает, если вдруг неудачно упадешь.

— Я понял тебя, mein alter Freund{?}[Мой старый друг], — кивнул Хагалар: с тех пор, как Алгир покинул дворец, он предпочитал не заводить ни с кем близких знакомств, поэтому старый маг старался называть его «другом» как можно чаще. — Но скажи мне, всезнающий, возможно ли, чтобы кто-то причинил такой вред юному Локи через одежду… Возможно ли такое, что мы, потратившие на его облачение, сколько там? Я не помню, сколько поэтический Лагур и его фелаг потратили сил и времени, но какое-то unverständliche{?}[Невообразимое] количество, что все это было напрасно, и есть люди, которые…

— Смертный не мог этого сделать, — твердо заявил целитель, заканчивая резать мак и пересыпая зернышки в специальный керамический сосуд с узким горлышком, — даже если бы на его высочестве не было защитной одежды.

— Значит, его избили здесь, — сказал Хагалар, подтверждая свои догадки.

— Denkst du überhaupt nicht{?}[Не думаешь же ты в самом деле], что Всеотец поднял руку на своего родного сына? — равнодушно бросил Алгир, отставляя блюдо на соседний стол.

— Ну, не руку явно, — сказал Вождь. — Палку? Железный шест? Магическую плеть? Ich habe keine Ahnung{?}[Не имею ни малейшего представления], что это могло быть. И, учитывая могущество нашего незабвенного Одина, мы этого так и не узнаем. Тут гораздо интереснее другое. — Незваный гость придвинулся ближе к целителю. Тот чувствовал себя крайне неуютно, как и вчера, когда наблюдал за молчаливыми пикировками Хагалара и Одина. Его ни с какой стороны не касалось то, о чем говорил глава магической ветви науки. Ему безразлично, откуда раны на теле царевича, он должен их лечить, остальное не имеет значения.

— Поразительно другое, — Хагалар цокнул пару раз языком, собираясь с мыслями. — Юный Локи так ничего ему и не сказал. И это для меня ein wahres Rätzel{?}[Самая настоящая загадка], мой дорогой друг. Скажи мне, — Хагалар оперся о край стола и подался вперед, — тело царевича больше… нигде не повреждено?

— Нет. — Алгир отодвинулся подальше. — Мелкие царапины кое-где, но не более того.

— Значит ли это, что его лечили до тебя? — взгляд мага наливался свинцом и пытался проникнуть в мысли собеседника.

— Vielleicht, aber{?}[Возможно, но]… — целитель поёжился и напомнил себе, что мысли читать невозможно.