Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Не успел маг вернуться в свой лабораториум, как его перехватил стражник из дворца Одина. Хагалар ужасно удивился: обычно в поселение приезжали посыльные, а не стражники. Они останавливались у стен и передавали сообщения через привратников. Заходить на территорию не то, чтобы было запрещено, скорее, просто не принято. У Хагалара были свои дела и заботы, поэтому он встретил гостя неласково. Однако тот даже не заметил показной грубости и передал приглашение явиться. Да не от Всеотца, а от Хеймдаля. Глава магической ветви науки резко прекратил язвить и вопросительно посмотрел на посланника. Было время, когда его отношения со стражем моста на самый поверхностный взгляд можно было назвать теплыми, но сколько столетий уж прошло с тех пор. Не верилось, что привратник просто так о нем вспомнил. Пока Хагалар пытался найти хоть какое-нибудь разумное объяснение, стражник невозмутимо пояснил, что приглашение распространяется не только на него, а еще на десяток сильнейших магов и целителей поселения. Нежданная поездка была совершенно некстати. У Хагалара было полно других дел, о которых Хеймдаль понятия не имел, несмотря на хваленое всеведение.

Но со стражем моста, как и с отцом богов и людей, не спорят, поэтому Хагалару пришлось отказаться от всех планов и оседлать коня в кратчайшие сроки. Выбирать спутников долго не пришлось — он призвал собственную «свиту»: лично преданных магов, обязанных ему многим, в некоторых случаях даже жизнью. Всю дорогу он пытался восстановить картину произошедшего за последние сутки и уложить в одну формулу каскет, раненого Локи, его таинственное возвращение и Всеотца, который ни с того ни с сего вспомнил о тех, кого знал очень давно, но о чьем существовании предпочел забыть. Картина получалась безрадостная.

Жалобное ржание лошади заставило старого мага вернуться в реальность: путники ступили на радужный мост. Почти все животные боялись иллюзорного моста, ведь он был не просто пропитан магией, магия была его сутью: сними древнее заклятие, и от него ничего не останется, он распадется на огонь, воду и ветер, чьи цвета, красный, зеленый и синий, переливались, образуя причудливые сочетания. Мост находился вне Асгарда, принадлежал скорее бездне, нежели миру бессмертных, так что большинству асов было неприятно на нем находиться: им казалось, что они стоят на перепутье между жизнью и смертью.

Стражники остались у ворот, зорко следя за магами и целителями, словно опасались, что те бросятся в воды бушующего океана.

— Привет тебе, всевидящий Хеймдаль, — помахал рукой маг, спрыгивая с лошади. — Я весь внимание. Что заставило тебя вспомнить о моей скромной персоне?

— Я направил свой взор на царство людей, — отозвался страж ворот. Хагалар поёжился — ему неуютно было стоять рядом с всезрячим. Когда-то давно они сражались плечом к плечу, прикрывали друг друга. Тогда Хагалар мог называть Хеймдаля близким другом. Наверное. Но прошло слишком много времени.

— Никогда еще Мидгард не бывал разрушен силами сыновей Одина, — продолжил всевидящий, изображая памятник самому себе: даже губы его почти не шевелились. — Я клялся наравне со всеми защищать мир смертных, но, как привратник этого мира, я не могу покинуть свой пост.

— Почему бы людям и не страдать от гнева своих богов? — пожал плечами Хагалар. — Ничтожные смертные давно о нас забыли, пора преподать им урок. Что именно тебе требуется от меня и моих спутников? Поведай скорее, а то меня ждут сокровища Одина, — Хагалар говорил четко и по делу. Расточать красноречие было бессмысленно: никакие речи не могли потревожить ледяное спокойствие Хеймдаля.

— Ты и твои маги должны исполнить данную нами клятву, — пояснил страж все тем же ровным тоном.

— Почему, если дети Одина что-то ломают, мы должны убирать? — спросил Вождь. — Я нахожу такую расстановку сил нечестной.

— Потому что я прошу тебя об этом, — отозвался Хеймдаль. Его невозмутимый тон ничуть не вязался со столь личным обращением.

Маг резко посерьезнел. Так это инициатива лично Хеймдаля, а не Одина? Страж ворот проникся любовью к людям? Это даже смешно. Что за обостренное чувство справедливости? И откуда у него Тессеракт? Хагалар только сейчас обратил внимание на куб, который Хеймдаль держал в руке так привычно, будто с начала времен стоял на мосте вместе с ним.

— Ладно, отправляй, — махнул рукой маг, стараясь скрыть от всевидящего взора свое искреннее недоумение по поводу происходящего. — Но мы не можем задержаться надолго. Мне еще сокровища Одина приручать, а они, сам понимаешь, строптивы до невозможности. Даже не знаю, какое в большей мере.