Люсиль из Мартейны

На рассвете Люсиль разнесла все мази и настойки, получив за это пригоршню монет. Солнце светило нестерпимо ярко, и небо обещало быть чистым и ясным как минимум до обеда. В розоватом утреннем свете все вокруг казалось каким-то особенно нежным и прекрасным, и даже настроение местных жителей заметно приподнялось — благодаря этому травница получила пару лишних монет сверх объявленной платы.

Когда она вернулась к сине-серебряным палаткам, рыцари только-только рассаживались вокруг костра. Люсиль передала Клаусу зелье — он внимательно посмотрел в ее лицо, но ничего не сказал. Девушка села вместе со всеми, чему пара самых молодых рыцарей была особенно рада.

После того количества вина, что было выпито накануне, многие выглядели раздраженными и толком не выспавшимися. Клаус без обиняков заявил, что жидкость в маленьком стеклянном фиале — не что иное, как настойка против похмелья, а потому обязательна в качестве лекарства для каждого. Никто после такого особо и не возражал — каждый надеялся, что это действительно поможет. Поморщившись, рыцари сделали по глотку зелья, после чего приступили к завтраку.

— Ну что ж, милая дама, Вы вчера так и не ответили на мой вопрос — где же Вы обучались своему ремеслу?

Люсиль подняла голову от тарелки с кашей и посмотрела на того, кто к ней обратился. Это был Жан, сидевший неподалеку — тот самый, который подозрительно смотрел на нее и вчера.

— В Мартейне, мой господин.

Клаус недовольно посмотрел в их сторону.

— И что же, в крохотной Мартейне, которую наше Имперское Высочество в кратчайшие сроки захватил еще восемь лет назад, действовал какой-либо лекарский Орден? Никогда ничего подобного не слышал, — с усмешкой произнес Жан. Его красивое лицо язвительно исказилось.

— Вы верно слышали, мой господин. Я обучалась не в Ордене, а у другого лекаря. Имя его приводить тут не вижу смысла, поскольку он давно уже мертв.

Все остальные разговоры стихли. Рыцари, любопытничая, оборачивались к ним двоим. Клаус становился все мрачнее, но пока не встревал.

— Вот оно как. То есть, Вы лечите людей и готовите зелья — в том числе для нас — не имея при этом должной подготовки?

Все замолчали. Кто-то тихо усмехнулся, а кто-то беспокойно зашевелился, вспоминая выпитую перед едой настойку.

— Да, все верно. Вот только я не вижу тут других лекарей, кроме меня. Сказать откровенно, я вообще ни одного из них не встречала за время своего путешествия. Видите ли, как это обычно происходит — оканчивающие специальные учреждения лекари остаются в городах, где за весьма приличные деньги лечат Императора, знать и прочих богатых господ. Недуги простых смертных их не интересуют. Разницу Вы можете заметить невооруженным глазом — пока городские лекари живут в прекрасных домах, я перебиваюсь от одной деревни к другой и из всего имущества имею лишь лошадь.

Лицо Люсиль, как и обычно, было совершенно спокойно и непроницаемо, а приятный мягкий голос был ровен и лишен всяческих эмоций.

— Вот именно, — рассмеялся Жан. — Вы всего лишь получаете работу, соответствующую своему уровню. Если Вы ни на что более не годны, кроме как лечить крестьян — получайте соответствующий заработок.

Люсиль краем глаза заметила, что Клаус уже собирается одернуть Жана, но ответила раньше. Интонации девушки неуловимо изменились, сделавшись еще более холодными и мягкими одновременно.

— Как и Вы, мой господин. Вероятно, Ваших навыков недостаточно, чтобы попасть в Имперский Отряд, и потому Вы здесь.

Кто-то охнул, кто-то хохотнул. Многие нахмурились, а Жан, разъяренный, вскочил на ноги и схватился за меч. Проходящие мимо крестьянки взвизгнули и отскочили подальше.

— Жан, немедленно прекрати! Это моя гостья, и я запрещаю тебе разговаривать с ней в таком тоне, — Клаус угрожающе положил ладонь на рукоять меча. Потом выразительно добавил:

— Это приказ.

— Хочешь вступиться за честь этой девки? — тут же обернулся к нему Жан.

— Если будет нужно — вступлюсь.

— Тогда доставай свой меч и…

— Клаус, успокойся, — Люсиль поднялась, отряхивая штаны. — Господин рыцарь поднял меч в мою сторону — мне и защищать свою честь.

Она отошла подальше от костра, ближе к забору, и размяла руки. Рыцари весело засмеялись, засвистели. Клаус, напряженный, вопросительно посмотрел на Люсиль. Он мог бы поклясться, что, не меняя ровного выражения лица, она весело ему подмигнула.

— Я не дерусь с женщинами, — презрительно бросил Жан.

— Зачем же тогда Вы обнажили свой меч? Вероятно, просто хотели мне его показать?

Даже Клаус, не сдержавшись, улыбнулся. Солнце поднималось все выше, но, кажется, все забыли, зачем они, собственно, тут собрались. Рыцари кричали, улюлюкали, подбадривающе хлопали — в общем, вели себя, как во время представления какой-нибудь бродячей труппы. Крестьяне, привлеченные шумом, с интересом наблюдали за разыгрывающейся комедией. Жан, цокнув языком, бросил меч обратно в ножны.

— Я уже сказал — я не буду драться с женщиной.

— А-а… Боитесь мне проиграть, стало быть?