Люси в облаках

Но я не могу остановиться. В этом вся я. Последняя страница книги… Рытье в лотках с уцененными вещами… Помню, как Молли перечислила все это, когда я отказалась удалить эсэмэску от Джеймса в ее мастерской в Сиднее.

Один из конвертов оказывается толще и жестче остальных, и я решаю начать с него. Внутри письмо и фотография: маленькая девочка стоит на балконе многоэтажки и улыбается на камеру. Каштановые волосы, короткая детская стрижка.

«Люси, 5 лет», – написано мамой на обороте. Собрав волю в кулак, открываю письмо и читаю.

Джо,

это твоя дочь. Я думала, тебе захочется посмотреть, как она выглядит, поскольку в ближайшее время вы не встретитесь.

Я не вернусь, и не пытайся со мной связаться. После всего, что ты сделал, я больше никогда не желаю тебя видеть. Ты жалок. Ты – само зло. Даже этой фотографии Люси ты не заслуживаешь, но я выше мелочной мести.

Если хоть когда-нибудь решишь привести свою хренову жизнь в порядок, я, может быть, позволю тебе повидаться с дочерью. Но до тех пор…

Диана.

Не похоже на маму. Она никогда не ругается. Не понимаю. Передаю письмо Нейтану и перехожу к следующему конверту. Вода с мокрых волос стекает по шее, но меня это едва беспокоит.

Джо,

скажи своей матери, чтобы перестала мне писать. Новым жильцам надоело пересылать ее письма.

Диана.

Я сбита с толку. Как это понимать? В остальных конвертах – письма отцу от бабушки. Там вроде бы ничего существенного, просто болтовня о том, чем она занималась в саду и что новенького у соседей. Через некоторое время складываю письма обратно в коробку.

Зачем он приехал в Манчестер? Почему оставил дом в Дублине? Я не знаю. И теперь не узнаю никогда.

Мне приходит в голову, что я единственный кровный родственник Джо Маккарти, последний во всем мире. И единственная моя связь с биологическим отцом – его фамилия.

– Ты как? – спрашивает Нейтан, отводя с моего лба челку, совсем как тогда, на пляже в Мэнли. Сердце трепещет от одного только взгляда на этого парня. Осторожно касаюсь его лица. К моему удивлению, щетина мягче, чем я думала. Затем он целует мое запястье, и я тянусь к нему с любовью, с желанием. Нейтан перехватывает мой взгляд и долго смотрит мне в глаза. Он должен знать, что я чувствую. Должен.

Он отстраняет мою руку от своего лица и деликатно ее опускает.

– Мне очень жаль, – говорит он. – Очень.

Момент испорчен. Я откидываюсь на сиденье. С тем же успехом он мог наградить меня пощечиной. Нейтан делает попытку дотронуться до моей щеки, но я вздрагиваю и уклоняюсь. Не могу поднять на него глаза, но чувствую его взгляд. Чувствую его обиду.

– Пожалуйста, отвези меня домой.

* * *

Я вымотана. В душе пусто. Вернувшись вечером домой, не могу заставить себя посмотреть на Джеймса, и поэтому говорю, что просто хочу молча попялиться в телевизор. Коробку с отцовскими вещами оставляю возле дивана, и Джеймс настороженно на нее взирает, но мне плевать. Я никак не могу ухватить суть происходящего на экране. Все вокруг как будто происходит в замедленной съемке.

Мне звонят на домашний и на мобильный, но я не отвечаю. Когда это пытается сделать Джеймс, я ему запрещаю. Моя жизнь – бардак. Я люблю Джеймса. Я люблю Нейтана. Нейтан уезжает. Мой отец умер.

В конце концов звонит мобильный Джеймса. Он открывает телефон и уходит в спальню, оставляя меня в гостиной. Возвращается пару минут спустя.

– Это была твоя мама. Она волнуется.

Я молчу.

* * *

На следующий день не выхожу на работу, несмотря на завал: пока не готова предстать перед людьми. Лежу на диване, игнорируя телефон. Пронзительные звонки загадочным образом успокаивают, но вечером Джеймс возвращается домой, и надсадный звук действует ему на нервы. Я позволяю снять трубку с аппарата, и все прекращается.

Интересно, Нейтан пытался со мной связаться?

Утром четверга принимаю решение отправиться на выходные в Сомерсет. Нужно увидеться с мамой. Заказываю билет на поезд и звоню ей, чтобы предупредить о своих намерениях. Оставляю для Джеймса записку об отъезде. Он никогда не видел меня такой и понятия не имеет, как себя вести.

Мама встречает на станции. Крепко обнимает, но я не отвечаю тем же.

– Люси, милая…

Домой мы едем в тишине.

Том в Лондоне по делам, Ник в университете, так что на выходных в доме будем только я, мама и Терри. Когда я приезжаю, Терри сочувственно улыбается и соболезнует по поводу отца.

– Все будет хорошо, малыш, – уверяет он, одаривая меня утешительными объятиями.

Должно быть, для него это все тоже непросто.