Любви навстречу

– Должно быть, ваша девочка очень умная. – Улыбаясь, Аманда взяла листок. Список был написан аккуратным почерком, и все значки над буквами выставлены под одинаковым углом. Маленькая Люси обещает стать точной копией своей матери. – Просто покажите мне, откуда начать, и я возьмусь за уборку, – сказала она.

Сьюзи показала прачечную и хозяйскую спальню. Через две минуты Аманда услышала, как хлопнула входная дверь. Еще пара минут – и шум мотора затих вдали. Меж тем Аманда стояла в гардеробной, которая примыкала к спальне. Рот ее приоткрылся от изумления, и она напрочь позабыла про то, что время – деньги. Говорят, что шкаф отражает натуру человека. Пожалуй, миссис Симмонс не просто нечем заняться – она нуждается в серьезной психологической помощи.

– Значит, все развешено по цветам, да? – допытывалась Кэндис по дороге домой. Аманда мечтала о ванне, а Кэндис – о захватывающих подробностях из жизни общих знакомых.

– То, что вещи развешены в соответствии с цветовой гаммой – это еще цветочки. Я просто испугалась, понимаешь? Там были все мыслимые оттенки бежевого цвета, распределенные строго по цветовой гамме. И чисто, как в операционной. И все висит ровно-ровно. И стоит по линеечке. Сьюзи всегда отличалась… она любит все контролировать, это я знаю. Но я и понятия не имела, что это превратилось в манию.

– И во всем доме так?

– В общем, да. Вот, например, ты видела когда-нибудь отглаженное и аккуратно сложенное нижнее белье?

– Ты заглянула в ящик с ее нижним бельем?

– Не нарочно! Кое-что упало с комода, мне пришлось залезть в ящик.

– А-а… – протянула Кэндис, и Аманда поняла, что подруга ей не поверила.

– Там на комоде лежала кучка двадцатидолларовых бумажек. Я протирала пыль, рассыпала их, и одна проскользнула в ящик. Я решила, что это проверка – наверняка Сьюзи точно знает, сколько бумажек там было. Мне не хотелось, чтобы в честности Соланж возникли сомнения, поэтому я открыла, чертов ящик, выловила оттуда двадцатку и положила на место.

– Сьюзи все это время торчала дома?

– Нет, Соланж ее быстренько отправила. Хотя миссис Симмонс была весьма недовольна. Думаю, Соланж задела ее своей дерзостью. Она такая упрямая и своенравная.

– Ты говоришь так, словно это самостоятельная личность, – засмеялась Кэндис.

– Да так оно и есть.

Аманда подумала, что надо бы ей перенять кое-что у своенравной мисс де Папильон. Пожалуй, миссис Шеридан не помешает немного напористости, дерзости и других боевых качеств.

– Я даже не понимаю, зачем ей горничная, – продолжала она, размышляя о Сьюзи. – В доме все на своих местах и абсолютно чисто. Даже комната ее сына выглядит так, словно в ней никто не живет.

– Статус, – веско сказала Кэндис, заруливая в гараж. – Честно признаюсь, я решила, ты не в себе, когда придумала весь этот маскарад с француженкой. Но теперь вижу: Соланж уникальна. Уверена, что первый раз в жизни Сьюзи подчинилась приказаниям прислуги.

– Замечу, что это был приятный момент, – хмыкнула Аманда. – Но мне гораздо больше нравилось воспринимать людей как раньше, то есть видеть то, что они сами готовы показать. Я не желаю знать о том, что Битей сексуальная садистка, а у Сьюзи невроз, или мания перфекционизма, или как это называется. Слушай, Кэндис, а ты не могла бы раздобыть мне кого-нибудь незнакомого в качестве клиента? Людей, чьи неврозы будут мне безразличны?

– Постараюсь, – улыбнулась Кэндис. – Должна сказать, что Соланж – хит сезона и в клиентах недостатка не будет. Надо пользоваться этим и составить хорошую клиентскую базу.

– Точно. Но я все же подумываю о том, чтобы создать нечто вроде анкеты для потенциальных заказчиков с обязательным указанием фетиша или идиосинкразии клиента.

– Обязательно! – Кэндис расхохоталась. – Вот прямо сейчас и займусь. А вот, кстати, о неврозах. Я рассказывала тебе, что не выношу, когда меня называют Кэнди?

Приняв душ и расставшись с Соланж, Аманда села в машину и поехала в балетную школу, где занималась Меган. Урок еще не закончился, и она шла, ведомая звуками музыки. Вот и большой зал, где девочки репетируют, готовясь к скорому выступлению на публике.

Сквозь стекло она наблюдала за девочками. Одиннадцать юных созданий в черных трико и кружевных накидках двигались с грацией, которая дается только долгими годами тренировки.

Меган стояла, округлив руки в ожидании музыки, чуть отставив правую ногу и склонив голову. Волосы у нее – как и у всех девочек – были забраны в аккуратный пучок, и нежная шейка выглядела трогательно до слез.

Преподаватель нажала кнопку магнитофона, и зал наполнился волшебством музыки Чайковского.

Мать смотрела, как легко двигается ее дочь в чудесном танце. Мелкие шаги, арабеска, прыжок. Еще. Меган танцевала сольную партию, и Аманда не могла оторвать взгляд от ее изящных движений и точеных рук. Вот она встала на пуанты, и Аманда судорожно вздохнула. В памяти всплыл образ толстенькой пятилетней девочки, которая когда-то впервые пришла в эту школу. Она тогда крепко-крепко держала мать за руку и все не позволяла ей уйти. И вот – такая метаморфоза.

– Потрясающе, правда?