Любовь стоит того, чтобы ждать

Отомщу же потом! За… вот это все.

Не отводя от него взгляда, я снова начала говорить:

— Н-на той планете главенствовал довольно специфический строй, и были не менее специфические взаимоотношения между государствами. Там правили монархи и… ох… — Мужчина снял мой комбинезон буквально за несколько ударов… сердца, а потом стянул эластичное белье. — И воевали… за свои… земли не просто с помощью войск и оружия.

— А ка-ак? — протянул Гард совершенно серьезно, так и не изменившись в лице, как-будто это не я… висела перед ним обнаженная. Хорошо хоть не вверх тормашками. Но когда он поднял глаза, так и не дождавшись ответа, я поняла, что спокойствие не более чем очередная маска. И что его сейчас разорвет от эмоций.

Медленно, повинуясь интуиции, я раздвинула ноги и согнула их в коленях, бесстыдно раскрывшись цветком посреди небольшой кабины, порочно предлагая… себя.

— Они… играли, — мой голос сделался низким и тягучим, грудь потяжелела, а соски съежились и заныли, желая испытать хоть мимолетную ласку, потому что Гард накинул петли мне на бедра, фиксируя в этом положении. Ощущения были странные… и быстро превращались в живой огонь в области поясницы. — Создавали на огромной арене игровое поле и отправляли туда людей-фигуры, чтобы те… ах.

Он мгновенно избавился от одежды и, мягко оттолкнувшись от поверхности стены, налетел на меня, обхватывая ногами.

— Продолжай, — пророкотал мне в губы.

— Чтобы те перемещались согласно ходам по полю и отвоевывали для них победу или терпели поражение, стараясь избегать ловушек… — послушно продолжила я. Но голос становился все более тихим и прерывистым, потому что Гард целовал шею, поглаживал всей поверхностью ладоней спину, притирался бедрами — и каждое его действие сопровождалось нашим общим, останавливаемым только лишь ремнями, движением. — Такая «щадящая война» за ненадобностью постепенно отпала, королевства объединялись, открывали космос, но сама традиция показалась заслуживающей внимания и постепенно превратилась в танец… о-о-о…

Я не смогла не выстонать этот звук, потому что он, наконец, обхватил руками мои бедра и насадил на себя, выгибаясь от удовольствия.

— Какая интересная лекция… — просипел сквозь стиснутые зубы.

— К бездне лекцию! — ругнулась, притянула его голову и впилась в губы поцелуем.

Мы двигались плавно, раскачиваясь, подлетая и опускаясь, порой соскальзывая с заданной траектории и цепляясь друг за друга. Долго… очень долго. Не прерываясь ни на секунду, не пытаясь ускорить приближение пика наслаждения… И позволили себе отпустить остатки сдержанности уже на подлете к столице.

Из флиппера я выходила с полыхающими щеками и на подгибающихся ногах, но когда мы взмыли по аэротрубе в знакомый уже зал, взяла себя в руки. И, следуя указаниям распорядителей, получила форму и головной убор, чтобы отправиться в кабины для переодевания.

Я рассматривала эти костюмы по визору… облегающий, как вторая кожа, комбинезон телесного цвета. И роскошный, блестящий, весь покрытый длинными перьями и сведодиодами шлем. Когда увидела Гарда в таком же наряде, прыснула.

— Даже не начинай, — он сразу взбесился.

— Ты такой ми-илый…. — я подергала за кончик пера, свисающий у него перед лицом.

— Отомщу, стерва, — прошептал возле уха, но мы уже направились в зал.

Устроители полностью воспроизвели площадку древности.

И, как и там, из щелей между пазами, которые будут время от времени накреняться и расходиться, вырывался огонь. Прежде в нем сгорали незадачливые пешки… Здесь это означало провал и невозможность выйти в следующий круг.

— Усложненный вариант, — вздохнула я, — видишь, поле подвижно? Это означает, что как бы правильно ты ни танцевал, как бы точно ни воспроизводил фигуру и па, поле само заставит совершать ошибки…

— И как действуем?

— Воспринимай это как «вертушку» и будь готов ко всему.

Насупился. Он не любил вспоминать о том моменте… И о том, что не успел меня вытащить.

Мы взошли на площадку.

Я почти не слушала рассыпающегося длинными эпитетами и историями комментатора, стараясь оценить, кто встал рядом. От партнера в «церемоне» зависело, конечно, многое, но не стоило недооценивать и важность тех, с кем мы будем меняться местами.

Наконец, все заняли позиции, а в тонких пока щелях взвился огонь.

И архаичная, завораживающая музыка пронзила мое тело насквозь…

Я резко вскинула руки, согнула в локтях, а потом жестким, разящим движением ударила несколько раз по воздуху… и плавный разворот, чтобы вытянуться в одну линию, вперед, пронзая следом от кометы пространство от пола до невидимого потолка, вовлекая каждого зрителя в это действо.

O, Фортуна,

словно луна

ты изменчива,

всегда создавая

или уничтожая;

ты нарушаешь движение жизни,

то угнетаешь,

то возносишь,

и разум не в силах постичь тебя;